Безумству храбрых венки со скидкой. \ Очень маленький, но очень злой Кухук
06.07.2010 в 00:25
Пишет -Joe-:Day after day
Название – Day after day
Автор – -Joe-
Бета *со 2 главы* - crazy belka28
Рейтинг – NC-17
Пейринг – Куротсучи Маюри/Ишида Урью
Саммари – много шума из ничего
Размер – миди
Вид – слэш
Жанр – романтика
Дисклаймер – всё не моё: буквы – КиМ, персонажи – Кубо Тайто, идея – стара как мир.
Предупреждения – 1)Обоснуй сдох где-то в процессе 2) автор – определённо одарённый баянист XDD
Отношение к Поливанову – пофигистичное… пишу в соответствии со своими внутренними ощущениями.
Глава 1
читать дальше
Летние каникулы только начались, и ничто не предвещало каких бы то ни было проблем. Скорее даже – наоборот: экзамены Урью сдал хорошо, и, по всей видимости, можно будет на выходные выбраться отдохнуть с Куросаки и остальными.
Впрочем, как в таких ситуациях и бывает, позитивное лето Урью нашлось, кому испортить. Просто однажды, ближе к вечеру, раздался телефонный звонок, а затем – вечно счастливый голос Урахары, приглашающий сейчас – вот прямо сию минуту – на чашечку чая. Урью предполагал, что ничего хорошего от торговца ждать не придётся. Но что будет, если ему отказать, Ишида проверять не хотел.
Поэтому через час Урью стоял возле проевшего всю плешь магазинчика и ждал, когда же соизволят открыть. Наконец, сёдзи разъехались, и Тессай проводил парня в комнату, где уже был накрыт стол на три персоны. Ишида ещё даже не успел толком удивиться, когда в комнату вошёл Урахара, а следом за ним – незнакомый Урью мужчина: смуглый, синеволосый и с яркими золотыми глазами. Хозяин магазинчика поприветствовал гостя и пригласил за стол. Как только все более или менее разместились, Урахара начал радостно объяснять Ишиде цель их посиделок:
- Видите ли, Ишида-сан, наш с вами общий знакомый, - знакомый демонстративно отвернулся и поджал губы, показывая своё презрение всем и вся, - попал в очень сложную ситуацию…
- Простите, что перебиваю, Урахара-сан, но я впервые вижу этого человека.
- Ох, простите мне мою грубость. Вы его видите не впервые. Просто никогда не сталкивались с ним в таком виде. Но всему своё время. Давайте, я закончу объяснение, а потом вы зададите оставшиеся вопросы? Идёт? – Дождавшись кивка, Урахара продолжил, - так вот, наш знакомый попал в сложную ситуацию. Дело в том, что он вынужден был на неопределённое время покинуть Сейрейтей. Я по старой дружбе одолжил ему гигай, но, к сожалению, на данный момент времени, жилплощадью обеспечить его не в состоянии. Поэтому я подумал про вас: вы ведь всё равно живёте один. Ну, что?
- Я, конечно, с радостью помогу вашему знакомому. Но мне же нужно готовиться к следующему семестру - ведь отец…
- О! Не переживайте! С вашим родителем я сам поговорю. А по поводу подготовки… Так Ма-тян вам поможет – он у нас довольно просвещён, да… Ладно, я ненадолго вас оставлю, чтобы вы могли познакомиться заново. – С этими словами Урахара поднялся и вышел из комнаты.
Точнее – сбежал от вопросов. Сообразив это, Урью попытался было спросить у незнакомца хотя бы имя, но тот одарил мальчика таким презрительным взглядом, что отбил всё желание знакомиться. Однако через некоторое время откуда-то из задних комнат раздался вопль Урахары:
- Ма-тян! Если ты будешь и дальше сидеть букой, я сменю твой гигай на заготовленный для Комамуры-тайчо!
"Ма-тян" тяжко вздохнул и полез копошиться в стоящий рядом с ним рюкзак. Извлёк из него толстую потрёпанную тетрадь и скрипучим – очень знакомым голосом – известил:
- Это – дневники вашего деда. Можете считать подмазкой или ещё чем-то в том же роде. Но на самом деле я всего лишь хочу внести ясность в явления, произошедшие хрен знает сколько лет назад.
Видимо от потрясения, Урью соображал медленно: дневник деда – подмазка – знакомый голос – знакомые глаза…
- Куротсучи?! Ты – Маюри Куротсучи?!
- Долго же до вас доходило, глупый Квинси.
Где-то приглушённо засмеялся Урахара, а Тессай уронил кастрюли. Ишида утомлённо прикрыл глаза рукой – прогулялся, ничего не скажешь. Пригреть у себя врага – поступок достойный Квинси, как же.
- Ну? – Маюри заинтересованно наблюдал за Урью, - а где же вопли из разряда "клянусь гордостью Квинси" и прочая хрень?
Ишида вдохнул, досчитал до десяти, выдохнул. Опять досчитал до десяти. Вдохнул и выдал:
- Я уже пообещал Урахаре-сану, что помогу вам. Если вы не будете мешать мне.
- Да я вообще могу только на ночь приходить, Квинси.
- И у меня есть имя.
- Как неожиданно!
Они бы точно сцепились бы, если бы не Урахара, вошедший в комнату и радостно заявивший, что время – позднее, и хорошо бы гостям поиметь их девственную совесть.
Домой шли молча. Урью, насупившись, размышлял о безграничной подлости одного очень гадкого светловолосого хозяина магазина, а Маюри оглядывался и запоминал дорогу.
Тёплый спокойный вечер плавно переходил в ночь, когда они добрались до квартиры Ишиды.
- Нда… а хоромы-то маловаты будут, - пробухтел Маюри, изучая устройство комнат.
- Не нравится – можете жить на улице. Будете спать в зале на диване. Книги, если надо будет, берите любые. Прежде, чем пользоваться техникой – изучите инструкции. Они в верхнем ящике стола.
Выдав такие указания, Урью скрылся у себя в комнате. Однако спокойно почитать ему не дала приглушённая ругань Маюри, раздавшаяся буквально минут через десять. Обнаружился Куротсучи на кухне рядом с микроволновкой. Он тыкал во все кнопочки подряд, шипел, морщил нос и матерился сквозь зубы.
- Я же сказал: сначала прочтите инструкцию. – Урью тяжело вздохнул и пошёл за тонкой книжецей.
- А так не интересно, - Куротсучи благополучно шлёпал следом.
- А взлететь на воздух – интересно?
- Она что, взорваться может?
- У вас даже пряник взорваться может. – Ишида нашёл-таки среди прочих инструкцию к микроволновке и кинул ею в Маюри.
- Восприму это как комплимент.
- Сделайте одолжение, - Урью устроился в кресле и включил торшер, - заткнитесь и сядьте уже читать.
Как ни странно, Куротсучи последовал его указаниям молча – наверное, просто устал за день. Урью ещё немного повозился в кресле и, наконец, разместившись со всеми удобствами, трепетной рукой открыл дневник дедушки. Провёл кончиками пальцев по тонким старым страницам, вдохнул запах пыли, погладил ладонью кожаный переплёт тетради. Поначалу Ишиде даже казалось, что пахнет не только библиотечной затхлостью, но и самим Соукеном: стиральным порошком, рисом и ветром. Урью всегда нравилось вдыхать этот родной аромат, поэтому сейчас он непроизвольно прикрыл глаза и вдохнул поглубже, стараясь продлить иллюзию.
На диване Маюри зашевелился, перевернул очередную страницу и спугнул наваждение. За что Ишида был ему даже признателен.
Сегодня Рюукен опять был недоволен тем, что я обучаю Урью. Впрочем, он никогда не горел желанием, чтобы его единственный сын положил жизнь на борьбу с какими-то эфемерными чудовищами, а тут ещё – подтверждение диагноза. Рак желудка, третья стадия. Сынок очень долго выговаривал мне про мою безответственность и неспособность позаботиться о себе. Да… а Рюукен совсем вырос: взвалил на себя столько забот, а тут ещё я со своими проблемами.
Наверное, он прав, и я умру быстрее, если буду тратить так много рейацу. Но я ничего не могу с собой поделать. Во-первых, если не мы, то кто? А во-вторых, как бы ни хотел Рюукен обезопасить Урью, мальчик всё равно однажды встретится с пустым, и, когда это случится, он должен суметь защитить себя и дорогих ему людей.
Подозрительно защипало глаза, и Урью поспешил потереть их – не хватало ещё реветь на людях. Ишида чувствовал себя катастрофическим идиотом: за всю свою сознательную жизнь он ни разу не задумался о причинах вражды отца и деда. Просто принимал это, как само собой разумеющееся.
Я вступил в контакт с Сейрейтеем. Нам удалось придти к соглашению о необходимости хоть какого-то взаимодействия между Квинси и шинигами. Если у нас всё получится – Урью будет жить в другом мире. В мире, избавленном от этих расовых распрей.
Разговаривать я буду с капитаном двенадцатого отряда, Куротсучи Маюри. Если я правильно понял, он – глава лаборатории Готея и, стало быть, один из умнейших людей Сейрейтея. А раз так, то он – единственный кто в полной мере сознаёт всю опасность вражды людей с сильной рейацу.
Что ж, первая встреча прошла довольно неплохо. Маюри-доно, конечно, весьма своеобразный человек, но кто-то с таким уровнем IQ может позволить себе некоторые слабости.
Было решено переправить меня в Сейрейтей. Конечно, умирать пока что не очень хочется – я всегда мечтал увидеть Урью самостоятельным, - но ради высоких целей надо платить высокую цену. Правда, Маюри-доно обещал подумать насчёт того, как мне попасть в Общество Душ, не умирая. Он говорил, что здесь, в Генсее, есть кто-то, кто может помочь. Что ж, мне остаётся только ждать.
Ну, в итоге, я почти живым добрался до казарм двенадцатого отряда. Единственное, о чём я сейчас жалею – что Урью всё видел. Он, скорее всего, понял всё превратно, и захочет отомстить. А мстить-то не за что. Надеюсь, что однажды эти записи попадут к нему в руки, и он поймёт всё, что ему некому было объяснить.
- Это подделка. Слишком уж всё хорошо для вас складывается. – Урью пристально смотрел на теребящего страницу Маюри.
- Верить или нет – ваше дело. Моё – передать эти записи. Кстати, где, говорите, у вас инструкции лежат? Эту я уже прочитал.
Ишиде не оставалось ничего другого, кроме как отдать Маюри остальные руководства по эксплуатации и самому продолжить чтение. С каждой новой изученной страницей, Урью всё больше терялся в нити повествования, сути событий и сумасшедшей личности одного гениального учёного. Если принять за аксиому, что дневник подлинный, то получается вообще чушь какая-то.
В окно влетел ветер и наполнил комнату терпким запахом сигарет. Урью глубоко и с удовольствием вдохнул и изучающее посмотрел на Маюри: мог ли он проводить вечера, обсуждая за чашкой чая с Соукеном мировые проблемы? Мог ли по минимуму брать экспериментальные образцы: три кубика крови, пару волосков, немного слюны? Мог ли попутно пытаться избавить старичка от рака? Мог ли отдавать свою рейацу, чтобы поддерживать жизнь в угасающем друге?
- Квинси, если думаете – делайте это тихо. А то меня бесит, как в вашем атрофирующемся мозге скрипят шестерёнки. – Маюри перевернул страницу, так и не оторвав взгляда от чёрных строчек.
- А вы вот расскажите всё сами. – Урью с каким-то вызовом пытался поймать взгляд капитана, - дед писал правду? Вы, на самом деле, всё это делали для него?
Какое-то время Маюри молча смотрел невидящим взглядом в окно, а потом полушёпотом начал бормотать:
- Нет. Ваш дед был склонен идеализировать всех и вся. И я – не исключение. Я всего лишь делал то, что считал нужным. А уж как этот сердобольный псих всё это интерпретировал - его проблемы. Я никогда не стремился помогать кому бы то ни было. Тем более – подопытным. Просто он был стар и мог развалиться от любого чиха. А для наших планов это было чревато непредсказуемыми последствиями. – Маюри перевёл взгляд на Урью, - вам стало легче?
- Относительно. Скажите, почему вы тогда соврали?
- Как почему? Иначе вы бы не дрались в полную силу. И я не узнал бы, чего стоит потомок Соукена…
- Вы псих.
- Никогда не отрицал очевидного.
Урью вздохнул, перевёл взгляд на часы и выдал:
- Поздно уже. Я – спать. Постельные принадлежности найдёте в шкафу.
- Кстати, юноша… У вас есть ещё несколько одеял? Я очень мёрзну по ночам.
- Сейчас же лето?!
- И что? – искренне недоумевал Маюри. – Если нет – так прямо и скажите, а не насилуйте мне мозг.
Ишида тяжело вздохнул – лето предстояло быть весёлым – и поплёлся за старыми шерстяными одеялами.
Глава 2
*примечание: нет, это не политический фик. Политика и прочее здесь по боку.
читать дальше
Спал Урью очень плохо. Сначала ему снился дедушка, рассказывающий о роли личности в истории. Потом дедушка превратился в таракана с головой Маюри, которая скрипела и хрипела, что все квинси – тупоголовые имбецилы. В итоге, мутант трансформировался в самого Урью и погрозил самому себе пальцем: мол, веди себя хорошо – и тогда, все будут целы.
Проснулся Ишида в липком поту и с ощущением неправильности происходящего. Странное чувство не покидало, ни пока он заправлял постель, ни пока умывался, ни пока варил себе кофе. И только когда он вошёл в зал за учебниками и увидел горку одеял, мирно вздымающихся и опускающихся, сонное непонимание сошло на нет, уступив место жестокому осознанию реальности.
- Эй! Вставайте. Уже утро! – из-под одеял послышалось сдавленное бормотание, посылающее квинси далеко и надолго. – Ну, как хотите. Завтрак сами себе будете готовить.
Хвалёная Ишидовская выдержка готова была помахать ручкой. Казалось бы: Маюри вообще ничего не сделал, а уже взбесил Урью до потери пульса. Тихо бормоча проклятия в адрес эксцентричного капитана, Ишида позавтракал и уселся за книги. Конечно, дочитать дедушкин дневник хотелось просто до безобразия, но у Урью было расписание дня даже летом, и отступать от него юноша не собирался ни под каким предлогом.
Маюри проснулся часам к пяти. Выполз сонный, всклокоченный и злой. Прошёл в ванную и засел на час. Урью в это время успел покончить с химией и принялся за готовку обеда. Маюри начинал бесить его ещё больше – потому что проснулся как раз к еде. Тва-а-арь. Вот, как будто чувствовал.
Шинигами вышел из ванной в одном полотенце, обмотанном вокруг бёдер, и прошлёпал на кухню, оставляя по всему коридору мокрые следы. Уселся на стул и уставился на Урью. Квинси тоже смерил его внимательным взглядом. Урахара славился очень точными гигаями – вплоть до мельчайших подробностей. Стало быть, все эти шрамы, испещряющие искусственное тело, имеются и на настоящем Маюри? Теперь понятно, почему он всегда укутанный в сто одёжек и грим – такой-то уродец…
Хотя нет, стоило признать – не уродец. Впрочем, размышлять о прелестях внешности Маюри Ишиде было недосуг – рис для онигири уже почти сварился, и нужно было готовить ингредиенты для начинки. Почти целых три минуты Куротсучи сидел молча, а потом, видимо, сообразил, что это не в его правилах, и начал раздражать Квинси:
- Ну? Мне так и сидеть полуголым, а, квинси? Нет, если вас возбуждает мой гигай – вы скажите. Тогда, обещаю, буду сидеть, в чём мать родила, всё время – в качестве платы за приют. Хотя, надо сказать, я никогда не замечал за вами склонности к мужеложству. Даже когда в вас ещё толпились мои бактерии. Хотя, что это я? Я вообще не замечал в вас склонности к какому бы то ни было ложству… - Маюри, наверное, ещё долго бы распространялся на тему личной жизни Ишиды, но тому всё это надоело.
- Во-первых, Куротсучи-тайчо, никогда бы не подумал, что вас так заботит моя личная жизнь. Во-вторых, уход за вашим гигаем и покупка ему всего необходимого – целиком и полностью ваша работа. А в-третьих, ответьте мне на один вопрос, господин директор НИИ и Бюро Экспериментальных Разработок, мистер самый великий ум Сейрейтея, что первично: наука или одиночество? Я для себя уже ответил на этот вопрос…
С этими словами разозлённый квинси вылетел из кухни и принялся ковыряться в коробках со старыми вещами, где могла заваляться одежда Рюукена.
Удивлённый Маюри дёрнул синюю прядь и пробормотал:
- Ну надо же, какой вспыльчивый…
Получив чистую одежду, Маюри ушёл из дома. Стоило признать: он, на самом деле, задумался над вопросом Урью. Когда-то совсем-совсем давно, после знакомства с одним престарелым квинси, Куротсучи запретил себе размышлять на такие высокопарные темы. А сейчас – на тебе, получите, распишитесь. Припадочные квинси – от них только проблемы. Настроение с отметки "хорошее" плавно сползло до "паршивое".
Маюри дошёл до какого-то скверика и уселся там на скамейку под большим деревом. Мимо ходили мамаши с детьми, старушки с собачками и мужики с дипломатами. Было очень скучно – хоть на стенку лезь. Но Маюри обещал приходить к Квинси только на ночь, а капитан свои обещания держит. По привычке. Поэтому приходилось тупо сидеть на лавочке и ждать захода солнца.
- Йоу! Привет, фрик. – К Маюри подошли ярко разодетые подростки. – Ты чего один-то?
Поразмыслив немного на тему фриков, Маюри сказал:
- Жизнь такая. А что, ты можешь предложить что-то?
- Конечно. Пошли с нами. Такие, как мы должны держаться вместе.
- У меня денег нет.
- Это не проблема, – подростки счастливо подхватили нового знакомого под руки и куда-то потащили.
"Такие, как мы" оказались то ли полувымершими панками, то ли экстремально настроенными анимешниками, то ли кем-то ещё. У всех волосы были выкрашены в радикальный цвет, у некоторых – не в один. Одеты ребята – будто после великого переселения народов – в первое попавшееся. Шумные, смешливые и не от мира сего. В какой-то подворотне предложили Маюри сигарету – тайком, оглядываясь по сторонам.
Спросили, сколько ему лет. И вот тут Маюри задумался:
- А сколько дадите?
- Ну… лет, наверное, под тридцать.
- Вы, ребята, мне нагло льстите. Ну да ладно. Мне вот любопытно: почему же такие прекрасные цветы жизни приютили престарелого незнакомца, который может оказаться гнусным маньяком?
Подростки удивлённо на него посмотрели и выдали, как само собой разумеющееся:
- Ну, ты же был один. И взгляд такой… затравленный, будто. Жестоко было бы просто пройти мимо.
Хорошие ребята, добрые и честные. Жалко их даже как-то, но Маюри никогда не отличался мягкостью и пониманием:
- Простите, ребят, но лучше вам обо всём забыть. – Достал из кармана брюк смешное устройство, похожее на автоматическую ручку и нажал на кнопку.
Когда сознание сердобольных неформалов прояснилось-таки, они обнаружили, что не помнят, как оказались в этом дворике и куда делись сигареты.
Ишида честно старался не волноваться, потому что не в его это стиле – волноваться за кого бы то ни было. Тем более – за Куротсучи.
Однако после чтения дневника дедушки большая часть негативных эмоций начала каким-то странным образом истончаться. Ну да, невыносимый хам и маньяк. Но и у него были свои положительные стороны. Какие – Урью пока что не разглядел, однако дедушкиному слову верил, как и всегда.
Вернулся домой Маюри к полуночи. Когда раздалось тихое поскрёбывание в дверь, у Ишиды словно гора с плеч свалилась.
- Вернулись-таки.
В ответ Маюри кивнул и, разувшись, прошёл в комнату. Урью последовал за ним и поинтересовался:
- Вы есть будете?
- А вы как думаете, юноша?
- Тогда мойте руки и идёмте на кухню.
От Маюри пахло ночной свежестью и едва уловимо – сигаретами. Ишида хмыкнул:
- Никогда бы не подумал, что вы курите.
- Вы вообще имеете потрясающее свойство – никогда не думать.
Ну и вот как с ним таким пытаться существовать на одной территории? Урью вздохнул и пошёл разогревать оставшиеся с обеда онигири. Маюри притащил какую-то книжку из закромов Ишиды – тот и сам забыл, что такая у него вообще имеется. Ел Куротсучи медленно, больше времени уделяя процессу чтения. Периодически он хмурился и дёргал себя за синюю прядку надо лбом, что-то бормотал или бесшумно шевелил губами. В итоге, когда онигири совсем остыл, Урью всё это надоело, и он отобрал у Маюри книгу. Тот аж обомлел от такой наглости:
- Что вы себе позволяете, молодой человек?
- Если вы помрёте у меня дома – вряд ли Урахара меня погладит по головке. Поэтому до тех пор, пока вы нормально не поедите – книгу не получите.
- Знаете, юноша, из вас вышла бы отличная жена и мать.
- Сделайте одолжение - заткнитесь.
- Я никому не делаю одолжений – тем более вам, квинси.
- Это взаимно, шинигами. – Урью смерил Куротсучи изучающим взглядом и мимоходом поинтересовался: - Ну так что? Вы долго ещё будете скрывать, почему вы на грунте? И почему вы тут на "неопределённый срок"?
- Да вы просто кладезь противоречий, юноша! То – заткнитесь, то – говорите. Вы уж сами решите, что вам надо. А сейчас я пошёл читать.
Маюри отодвинул от себя пустую тарелку и, взяв книгу, уполз в комнату. Вздохнув, Ишида поставил тарелку в посудомоечную машинку и ушёл к себе.
В таком противостоянии прошла почти неделя. Маюри уходил из дома, возвращался и молчал на тему Генсея. Урью готовил, ждал блудного попугая и спрашивал. Такие разговоры моментально переходили в пикировку с упоминанием умственных способностей всех родственников до десятого колена – с одной стороны; и психического состояния всех служащих лаборатории вплоть до самой последней уборщицы – с другой. Впрочем, от этих междоусобиц была и польза – наконец, подчёркнуто-вежливый, почти до сарказма, тон сменился чуть ли не дружеским.
И как-то вечером Урью умудрился выяснить причину пребывания Маюри в Генсее.
- Видишь ли, квинси… По идее, я не должен тебе об этом говорить. Точнее – не имею права. Ну да ладно, я часто нарушаю правила… - Маюри замолк, пожевал нижнюю губу и вдруг спросил: - А лимоны у нас есть? Нет? Жаль. В общем, Общество Душ откровенно разлагается… Аристократические рода вырождаются. Сам понимаешь: близкородственные связи никогда не способствовали развитию популяции. Нынче аристократия уже не та, что раньше. Да и влияния у них поубавилось. Особенно – у тех, кто связан с Готеем-13. Да, я говорю в первую очередь про Кучики и иже с ним. Их стараются как можно меньше пускать на задания на грунте; кроме как на собрания капитанов и лейтенантов, они никуда больше не выходят, а их голоса больше не имеют той ценности, что была раньше.
- Что ты имеешь в виду, говоря "раньше"?
- А то, что всю историю Общества Душ Готей-13 имел две ветви подчинения: военную и социально-личностную, назовём это так. То есть, бойцы подчинялись старшим офицерам, лейтенантам, капитанам и генералу. Однако, кроме того вся армия подчинялась ещё и благородным домам. Так, слово офицера из аристократии весило больше, чем слово руконгайца. То есть, например, неофициально приказ лейтенанта Киры выполняется быстрее и охотнее, чем непосредственно от капитана Ичимару. После предательства Айзена и компании и после их благополучного побега после Битвы, знать вообще ни во что не ставят – по разным причинам, быть может, это просто совпадение. С одной стороны, это хорошо – демократизация общества и прочая хрень, но с другой – в военной организации нет - и не может быть - демократии. Каждый отряд подчиняется начальству – по одной линии и аристократам – по другой. Высший состав подчиняется главнокомандующему, а Ямамото – как руконгаец – вынужден подчиняться аристократии. Улавливаешь?
- Относительно. То есть, ты имеешь в виду, что, подрывая авторитет аристократии, он стремится к единовластию? А как же король?
- А что король? Король давно мёртв. Только об этом пока ещё никто не знает. В том числе, и Айзен.
- Но… как?..
- У меня свои источники информации, – Маюри вздохнул и посмотрел на небо, подёрнутое рассветной дымкой. - Видишь ли, юноша, скоро, как в любом подобном действе, начнется веселье: гонение на аристократию – во-первых, и на людей с мозгами – во вторых. В наибольшей опасности, кроме Кучики и Киры – Укитаке, Шунсуй и твой покорный слуга.
- То есть, ты прячешься?! – Квинси вскочил на ноги и зашипел, - вместо того, чтобы как-то повлиять…
- Ой, ради бога, заткнись. Один против системы я не выстою.
- Но почему один-то? А…
- Ну сам посуди. Совет сорока шести – ликвидирован. Сой Фон признаёт только со-тайчо и Принцессу Шихоинь, Омаэда – только еду. Ичимару - ликвидирован, Кира – неопасен. Унохане и Исане наплевать на политику. Айзен – ликвидирован, Хинамори спятила, стало быть, ликвидирована. Кучики устраняется, Абараи – не смыслит во всех закулисных играх. Комамура и Иба – довольно ограничены и не видят дальше своего отряда. Шунсуй сделает всё, чтобы Укитаке был жив, Исэ – неопасна. Тоусен – ликвидирован, Хисаги – неопасен. Хитсугаю уже неоднократно подставляли, Матсумото – всегда с ним заодно, и подставляют её с ним вместе. Их, видимо, скоро ликвидируют. Зараки и Кусаджиши не задаются вопросами политики и правления; им – лишь бы повеселиться. Укитаке активно держится в предсмертном состоянии, чтобы можно было манипулировать Шунсуем. Шиба – ликвидирован. Остаётся двенадцатый отряд. Самый опасный для со-тайчо.
- Потому что у вас слишком много мозгов?
- Именно, квинси.
Повисла напряжённая тишина. Урью обдумывал услышанное и пытался сопоставить с теми фактами, которые уже знал.
- А Урахару и Йоруичи ликвидировали больше сотни лет назад… как и других капитанов…
- Соображаешь, Квинси. Хвалю.
- Я польщён.
Уже рассвело, и надо было хотя бы на полчасика прилечь вздремнуть. Но обилие информации не позволяло спать спокойно. Что-то ещё ускользало от Ишиды, и он пытался поймать мысль за хвост. Наконец, она поддалась и облеклась в слова:
- А вы не собираетесь выступить против Ямамото?
- Вы?
- Ну, ты, Урахара, Йоруичи, Тессай и вайзарды…
- Нет, квинси, не собираемся, - поймав полыхнувший взгляд юноши, Маюри пояснил: - Во-первых, нас мало и мы не сможем тягаться с Готеем. Во-вторых, мы – не боевые единицы, мы с Урахарой – учёные, хоть и военные. Наше дело – изучать, делать выводы и составлять прогнозы. Ну, и иногда драться. Так вот, сейчас прогноз такой: невоенной аристократии не понравится положение дел, если Готей-13 начнёт свою политику, и Ямамото уничтожат. Когда-нибудь. Скорее всего, в ближайшее время.
- Можно подумать, ты поддерживаешь Айзена.
- Не во всём. В отдельных изречениях.
- Ты псих. – Урью резко поднялся и унёсся в свою комнату.
- Никогда не отрицал очевидного. – Усмехнулся Маюри и тоже побрёл спать.
UPD: Глава 3. не бечено
читать дальше
С тех пор между ними установилось молчаливое противостояние. Задетая подобным попустительством гордость Квинси дулась и не шла на контакт с тараканами в голове Маюри. Тараканы же тоже не стремились наладить шаткий мир – им и так было неплохо. Скучно, конечно, но терпимо. В конце концов, теперь никакие юнцы не мешали читать, не заставляли есть и не бухтели по поводу запаха сигарет.
Урью тоже не особо расстраивался – он теперь себя целиком и полностью посвящал вышивке, чтению и готовке. На стол накрывал он на двоих, однако Куротсучи есть не звал – во избежание накала атмосферы. В конце концов, Маюри учёный же. Да ещё и с большой буквы. Наверное, додумается, где искать еду, когда припрёт.
Приперало не часто – в лучшем случае раз в двое суток. И Урью даже переживал, однако, виду не подавал – а то мало ли, Маюри возомнит ещё что-нибудь нехорошее. Например, что прощён. Ну, или ещё чего.
Маюри же ничего мнить не собирался – выползал периодически на кухню со стопкой разных книг, копошился в еде и уползал обратно. Даже посуду за собой в машину не складывал. Ишида вздыхал, сопел и ругался сквозь зубы, но убирал всегда сам – опять же, во избежание.
Урью даже перестал бухтеть на тему великовозрастных иждивенцев, которым хорошо бы найти работу. А Маюри не проходился по женственным увлечениям последнего квинси в ответ. Впрочем, ещё чаще, чем читал, Маюри уходил бродить по городу до ночи. Возвращался буквально минут за десять до того, как квинси ложился спать, и заступал на свои ночные бдения.
Так бы это и продолжалось, если бы однажды Урью не решил заняться уборкой в комнате, отведённой Маюри. Ишида как раз приступил к разбору рабочего стола – просто хотел поправить стопку бумаг, - когда вернулся Куротсучи. Оцепенение его от наглости квинси длилось секунд тридцать, а потом он взревел, подобно раненному медведю:
- Ты!!! Квинси! Какого хрена ты роешься в моих бумагах?!
- Я не роюсь!! Я всего лишь убирался! Ты параноик, ты в курсе?!
От такого у Маюри даже дыхание перехватило. Однако, опомнившись, он в два прыжка оказался рядом с Урью и схватил того за грудки:
- НИКОГДА! СЛЫШИШЬ?! НИКОГДА НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ МОИ БУМАГИ!!! – В такт словам Куротсучи встряхивал Ишиду в воздухе.
- А ЧТО, ПРИПАДОЧНЫЙ, ЕСТЬ ЧТО СКРЫВАТЬ?!
- Да от тебя - с твоей неуравновешенной психикой - вообще всё скрывать надо… - Маюри уже взял себя в руки и был обманчиво спокоен.
- Да ну? – Ишида театрально заломил брови и прижал руки к груди, - хотя, ты прав. Знание, что капитан двенадцатого отряда – трус, травмировало мою неокрепшую психику.
И вот тут Ишида понял, что перегнул палку. Золотые глаза сузились до едва заметных щёлочек, губы растянулись в фирменной одержимой ухмылке, а одна рука переместилась на шею и принялась методично душить. Урью тут же материализовал лук, но выстрелить не было вообще никакой возможности – слишком близко была мишень, да и тетиву натянуть мешали сильные жилистые руки. Ишиде оставалось только нелепо отпинываться от свихнувшегося учёного и надеяться на чудо.
Чудо как-то не торопилось, Урью уже побагровел, а на шее под пальцами Маюри расцвели синяки. Ишида начал терять сознание, когда Куротсучи тряхнул головой, приходя в себя, и отшвырнул квинси в сторону. Пока мальчишка откашливался, Маюри молчал, а потом прошипел:
- Не. Смей. Называть. Меня. Трусом. Понял?
- Такие аргументы… - просипел Урью, - сложновато не понять…
- Вот и молодец, квинси.
***
Урахара обвёл всех присутствующих пафосным взглядом и подвёл итог мини-собрания:
- Итак, каждый из вас знает, что и как делать. Я надеюсь на вас. Потому что от наших действий зависит пара судеб…
Про инцидент негласно решено было забыть. Маюри и Урью теперь снова могли спокойно и более или менее сносно общаться. И Куротсучи всё-таки решил сделать паспорт, а Урахара по доброте душевной даже согласился выдать диплом государственного образца. А уж кем лавочник решил сделать Куротсучи – Ишида спрашивать не стал. В любом случае, за документами пришлось идти ему. Потому что Маюри привык к ночному образу жизни и раньше шести вечера его на улицу не выгонишь.
Поэтому сейчас Ишида сидел в комнате и ждал, пока объявится хозяин магазина. Тот, однако, не торопился, о чём-то шушукаясь с Тессаем. Квинси честно пытался не подслушивать, но пропустил момент, когда вежливость пала в неравной битве с любопытством.
- … а я тебе говорю, Тессай, влюбился он в мальчика. Пусть и пытается скрыть это за порцией сарказма и немотивированной агрессии.
- Нет, босс. Мне кажется, тут вы ошибаетесь. Ну с чего бы ему так быстро влюбляться? Тем более – в Квинси? Они же друг друга на дух не переносят. Да и недавно Куротсучи-сан так взбесился, что чуть не придушил мальчика. В прямом смысле слова «придушил».
- Вот именно, Тессай-сан! От любви, как говорится, до ненависти… А обратно – ещё меньше. Кроме того, Ма-тян всегда признавал интеллектуальные способности Ишиды-сана. А ты сам знаешь, какая это редкость… Только, знаешь, боюсь, юный Квинси не сможет ответить нашему другу взаимностью. – Урахара тяжело вздохнул и продолжил, совсем тихо. Так, что Урью пришлось ещё больше поднапрячься, чтобы разобрать, - а Ма-тян такой чувствительный… как бы он совсем потом в себе не замкнулся. А ведь, если к нему найти подход, он может стать таким чудесным любовником – даже завидно немного…
- Босс… там это… вы не забыли, что вас ждут?
- А?! Да! Спасибо, что напомнил, Тессай-сан!
Раздался звук шагов, и сёдзи раздвинулись, впуская в комнату Урахару с документами. Тот улыбнулся своей формально вежливой улыбкой и поздоровался:
- Здравствуйте, Ишида-сан. Вот все обещанные документы. Вы останетесь с нами на чай?
- А? Нет, спасибо, Урахара-сан. У меня Маюри не кормлен. – Ишиде как-то не понравилось, что слова прозвучали так, будто он о зверушке какой говорит, и парень поспешил оправдаться, - извините. В смысле, что…
- Ой, да я всё понял, Ишида-сан. Не напрягайтесь вы так. Ну, тогда всего хорошего. Передавайте привет Куротсучи-сану.
Как только за Ишидой закрылась дверь, а звук шагов смолк за поворотом, Урахара повернулся к своему помощнику и уточнил:
- Ну, что думаешь? Получилось?
- Конечно. Сидел – уши грел и не дышал. Он теперь только об этом и будет думать…
Домой расхотелось окончательно и бесповоротно. Почему-то Урью совершенно не был уверен, что сможет оставаться самим собой и никак не показывать того, что узнал маленький секрет Маюри.
Однако просто так бесцельно бродить по городу не хотелось – на улице было слишком жарко и душно. Единственное, что могло отсрочить возвращение Ишиды домой – магазин. Надо было зайти, купить чего-нибудь пожевать, а то Маюри жрал за троих. Кроме того, закончились его любимые лимоны, а без них Куротсучи становился совершенно неадекватным. Вплоть до безумных агрессивных вспышек.
Урью как раз расплачивался, когда раздался звонок его сотового. Звонил Маюри. И Ишида проклял тот день, когда оставил капитану номер своего мобильного – так, на всякий случай.
- А-алло?
- Квинси. Где тебя черти носят? Мне нужны документы!
- Ну, я… я вообще-то думал, что ты проспишь опять до вечера. Поэтому зашёл в магазин. И вообще! Я не обязан перед тобой отчитываться! Скоро буду.
Разозлённый Урью положил трубку и ещё несколько секунд таращился на дисплей, как на врага народа. Нет, это ж надо, а? Ишида, значит, бегает тут за документами, будто ему это больше всех надо. А этот хрен моржовый спит себе, ещё и возмущается! Всё-таки где-то у Урахары крыша прохудилась – Маюри никого, кроме себя, не любит. Хотя… что там этот лавочник говорил? «Пытается скрыть за порцией сарказма и агрессии»? Вот ведь, правду говорят – чужая душа потёмки…
С такими невесёлыми мыслями Урью дошёл до дома, где его поджидал голодный и злой Маюри:
- Припёрся-таки, Квинси.
И, схватив пакеты, Куротсучи с самым независимым видом отбыл на кухню и зашуршал там, расфасовывая провиант по разным полкам холодильника. Вот ведь, техникой пользоваться научился, а готовить – нет. А всё равно лезет на кухню. Что ему там, мёдом намазано, что ли?
Урью вымыл руки и с видом мученика, идущего на казнь, побрёл готовить – благо, Маюри был всеядным. На кухне царила давящая тишина, прерываемая лишь сиплым дыханием Куротсучи и ударами ножа о разделочную доску. Наконец, Маюри всё это надоело, и он поинтересовался:
- И где мои документы?
- В папке у меня в сумке.
- Принеси.
- Сам иди, возьми – я тебе не прислуга. – Урью резко высыпал нарезанные овощи в сковороду, часть из них просыпалась на плиту и начала пригорать с противным запахом.
- Я не имею привычки шарить по чужим сумкам. – Маюри удивлённо наблюдал за дёрганными движениями квинси – в первый раз он вёл себя так странно, - эй, мальчишка. Что у тебя случилось, что ты так нервничаешь?
Урью аж подпрыгнул от неожиданного вопроса:
- А? Н-нет, ничего. Всё хорошо! – Ишида быстро собрал просыпанные овощи, обжёгся и вылетел с кухни, бормоча что-то про аптечку и папку.
Маюри всего аж перекосило от удивления и непонимания. Большую часть времени такой спокойный – иногда даже подчёркнуто спокойный – квинси сам на себя не был похож. Будто подростковый возраст с его сверхчувствительностью и неадекватностью разом взял своё.
В кухню Урью вернулся минут через десять с обработанными ожогами и папкой под мышкой:
- Вот твои документы. И отстань от меня.
- Больно ты мне нужен…
Наконец, Урью разложил по тарелкам карри и сам уселся напротив Маюри. Тот активно делал вид, что на кухне он один в компании новоиспечённого паспорта и диплома. Ну, ещё и записки от Урахары. В которой последний настоятельно просил зайти на днях на чашечку чая.
Ишида же сидел, скрючившись, и исподлобья наблюдал за Куротсучи, каждый раз дёргаясь при малейшем движении последнего.
- Твою мать, парень! Что происходит? Ты чего дёргаешься, как Нему в режиме цейтнота?
- Ничего! Сказал же уже! Ничего не происходит.
Урью сорвался и сбежал к себе в комнату. По пути он взял с полки в прихожей пачку сигарет и зажигалку, которые с недавнего времени обосновались в доме. Открыв окно, Урью нервно прикурил, кое-как выбив пламя из зажигалки. Первая попытка затянуться была неудачной: дым попал не в то горло и Ишида тяжело закашлялся. Потом дело пошло на лад. Поднести сигарету к губам, втянуть тяжёлый дым, покатать его на языке, вдохнуть его глубже, выдохнуть, стряхнуть пепел. Однообразные действия странным образом гипнотизировали и успокаивали – Урью даже понял, почему Рюукен так много курит.
Более или менее придя в себя, Урью смог взглянуть на щекотливую ситуацию со стороны: ну да, отношение Маюри немного изменило вектор, но это же не трагедия. До тех пор, пока Куротсучи ведёт себя, как всегда, всё хорошо. В конце концов, ситуация в Обществе Душ скоро нормализуется, и Маюри свалит обратно. Ну, или опять активизируется Айзен, и придётся снова бросать все дела и бежать, сражаться.
Ну, как говорится, "я не буду думать об этом сегодня – я подумаю об этом завтра".
На следующий день Маюри направился к Урахаре. Тот в последнее время особо активно намекал, что неплохо было бы Маюри начать работать, а не сидеть на шее у несчастного школьника. В принципе Куротсучи даже был согласен с точкой зрения Киске, но он абсолютно не имел представления о том, где могут пригодиться его знания.
Открыл Тессай и проводил Маюри в комнату, заранее предупредив:
- Босс сейчас занят. Вам придётся немного подождать, - и растворился на кухне.
Откуда-то из подполья доносились вопли Куросаки:
-… я прошу, нет, требую! Чтобы вы отселили этого урода от Ишиды!!! Он же уже почти свихнулся с ним! "Маюри то, Маюри это, Маюри такой, Маюри сякой. А Маюри это любит! А это он не любит!!!" Да он… он же… - Ичиго задохнулся в священном негодовании.
- Ичиго хочет сказать, что Ишида-кун… влюбился в Маюри-доно. – Нежный девичий голос, Орихиме?
- Да вы преувеличиваете, Куросаки-сан, Орихиме-сан. Они же не так давно живут вместе. Даже для того, чтобы просто привыкнуть… Кроме того, Ишида-сан слишком умён, чтобы влюбиться в этого маньяка.
- Ну, не скажите, Урахара-сан. – О! Кучики-младшая? – Капитан уже довольно долго занимает ум Ишиды-куна. С той их битвы. А потом он ещё и в Уэко Мундо спас Урью жизнь. Так что, я думаю, что Ичиго и Иноуэ правы… Он запросто мог влюбиться. К тому же, он – человек довольно впечатлительный и ранимый, несмотря на всю его рассудительность. А тут такой импозантный мужчина…
- Ох, Рукия-тян, вы нагло льстите нашему дорогому Куротсучи-тайчо. – Урахара, как и всегда, развлекался за счёт других несчастных. Однако буквально в следующую секунду голос его потерял беззаботные нотки, окрашиваясь в тревожные оттенки, - но нельзя допустить, чтобы Ма-тян узнал - он же начнёт издеваться над бедным мальчиком… Хорошо, есть у меня мыслишка, как можно свести к минимуму их общение…
Выпроваживал юных - и не очень – гостей через чёрный ход, чтобы те не встретились с Куротсучи. А то мало ли, впадут ещё в буйство, и будет не понятно: кого спасать в первую очередь.
Маюри сидел злой и нервный: было ясно, что Урахара знал о его присутствии, но не хотел будоражить умы и без того взбудораженных подростков. В свою очередь Куротсучи уже успел сотню раз пожалеть, что пришёл к торговцу именно сегодня и именно сейчас. В конце концов, он мог прийти завтра или даже сегодня вечером. Так нет же… Впрочем, теперь стало вполне ясно необоснованно дёрганное и нервозное поведение мальчишки.
Пессимистичные размышления прервал наигранно радостный голос Урахары:
- Ну что, Ма-тян, готов узнать свою судьбу на ближайшее время? – и не дожидаясь ответа, продолжил, - я тут тебя пристроил в школу учителем биологии и химии. Придётся тебе немного полистать школьные учебники и вспомнить программу и законы Генсея.
- Я и так всё помню. В отличие от некоторых.
- Да, моя память уже совсем не та, что была раньше. Ну что? По чашечке чая? – Урахара хлопнул в ладоши, и в комнате тут же материализовался Тессай с подносом. Быстро расставил чашки и так же быстро испарился.
Чаепитие прошло в напряжённом молчании – каждый из великих умов думал о своих глобальных и локальных проблемах. Когда же чашки опустели, а Маюри поднялся и хотел было попрощаться, Урахара выдал:
- Надеюсь на твоё понимание… и остатки человечности.
Маюри смерил его долгим презрительным взглядом и вышел из магазина, так и не попрощавшись.
Пока Куротсучи возвращался домой, он размышлял над услышанным. Конечно, всё это могло быть ложью. Если бы не участие в этом всём Куросаки и Орихиме. Эти одноклеточные добряки никогда не смогли бы измыслить подобной подлости по отношению к своему дражайшему другу. Куросаки был для этого слишком туп, а Орихиме – слишком наивна. Урахаре же от этого не было никакой выгоды, стало быть, напрягаться он бы не стал. Кучики? А ей-то это всё зачем?
Значит, всё-таки эта правда. И мальчишка умудрился-таки влюбиться. Да ему памятник надо ставить при жизни! Маюри искренне не понимал: что? Что этот придурковатый юнец увидел в таком сумасшедшем хаме, как Куротсучи? Ведь не за красивые глаза же влюбился?
А Урахара, стало быть, считает Маюри абсолютно неадекватным и, судя по его последним словам, боится за душевное состояние мальчишки. А тот очарователен, когда не нервничает. И довольно умён – ничего против не скажешь. И, что особенно важно, умеет вести довольно мирные словесные перепалки. И даже до последнего умудрялся не показывать своего тяжёлого заболевания…
Когда Куротсучи добрёл-таки до дома, был уже поздний вечер. В коридоре Маюри встретил Ишида и поинтересовался с тщательно скрываемым волнением:
- Ты долго… Что-то случилось?
- Нет, ничего, что бы заслуживало твоего волнения.
- Да больно надо! – Урью вспыхнул и умчался в кухню, откуда через несколько минут донёсся крик, - ты есть-то будешь?
Вот, заботится он. Есть готовит, лимоны таскает, шмотьё перешивает. А что в благодарность? Презрительный взгляд и саркастические подколки по поводу женского поведения? У Маюри даже проснулись зачатки совести:
- Да. Спасибо. Не стоило так напрягаться, - надо же, Маюри благодарит… явно Урахара не лгал вчера. Урью немного опешил, но почти сразу взял себя в руки:
- Для меня приготовить поесть не сложнее, чем тебе поблагодарить.
Определённо, Маюри был психом и абсолютно неадекватным. Но в то же время он умудрялся быть гениальным учёным, ищущим способы облегчить людям существование; тонким политиком и даже мог быть своеобразной поддержкой. Тут же вспомнился и дедушкин дневник, в котором все эти достоинства были запротоколированы с дружеским усердием. И, наверняка, кое-где немного преувеличены. Впрочем, даже Урахара признавал достоинства Маюри. Что он сказал? Даже завидует Урью? Это значит, что он и сам не прочь составить пару своему бывшему ученику?
Ну, уж нет, Куротсучи влюбился в Урью. И при детальном разборе мог даже претендовать на ответные чувства. Осталось только убедить в этом своё почти атрофировавшееся сердце.
tbc
URL записиНазвание – Day after day
Автор – -Joe-
Бета *со 2 главы* - crazy belka28
Рейтинг – NC-17
Пейринг – Куротсучи Маюри/Ишида Урью
Саммари – много шума из ничего
Размер – миди
Вид – слэш
Жанр – романтика
Дисклаймер – всё не моё: буквы – КиМ, персонажи – Кубо Тайто, идея – стара как мир.
Предупреждения – 1)Обоснуй сдох где-то в процессе 2) автор – определённо одарённый баянист XDD
Отношение к Поливанову – пофигистичное… пишу в соответствии со своими внутренними ощущениями.
"Wherever you go
Whatever you do
I will be right here waiting for you
Whatever it takes
Or how my heart breaks
I will be right here waiting for you
Waiting for you"
Bryan Adams
Whatever you do
I will be right here waiting for you
Whatever it takes
Or how my heart breaks
I will be right here waiting for you
Waiting for you"
Bryan Adams
Глава 1
читать дальше
Летние каникулы только начались, и ничто не предвещало каких бы то ни было проблем. Скорее даже – наоборот: экзамены Урью сдал хорошо, и, по всей видимости, можно будет на выходные выбраться отдохнуть с Куросаки и остальными.
Впрочем, как в таких ситуациях и бывает, позитивное лето Урью нашлось, кому испортить. Просто однажды, ближе к вечеру, раздался телефонный звонок, а затем – вечно счастливый голос Урахары, приглашающий сейчас – вот прямо сию минуту – на чашечку чая. Урью предполагал, что ничего хорошего от торговца ждать не придётся. Но что будет, если ему отказать, Ишида проверять не хотел.
Поэтому через час Урью стоял возле проевшего всю плешь магазинчика и ждал, когда же соизволят открыть. Наконец, сёдзи разъехались, и Тессай проводил парня в комнату, где уже был накрыт стол на три персоны. Ишида ещё даже не успел толком удивиться, когда в комнату вошёл Урахара, а следом за ним – незнакомый Урью мужчина: смуглый, синеволосый и с яркими золотыми глазами. Хозяин магазинчика поприветствовал гостя и пригласил за стол. Как только все более или менее разместились, Урахара начал радостно объяснять Ишиде цель их посиделок:
- Видите ли, Ишида-сан, наш с вами общий знакомый, - знакомый демонстративно отвернулся и поджал губы, показывая своё презрение всем и вся, - попал в очень сложную ситуацию…
- Простите, что перебиваю, Урахара-сан, но я впервые вижу этого человека.
- Ох, простите мне мою грубость. Вы его видите не впервые. Просто никогда не сталкивались с ним в таком виде. Но всему своё время. Давайте, я закончу объяснение, а потом вы зададите оставшиеся вопросы? Идёт? – Дождавшись кивка, Урахара продолжил, - так вот, наш знакомый попал в сложную ситуацию. Дело в том, что он вынужден был на неопределённое время покинуть Сейрейтей. Я по старой дружбе одолжил ему гигай, но, к сожалению, на данный момент времени, жилплощадью обеспечить его не в состоянии. Поэтому я подумал про вас: вы ведь всё равно живёте один. Ну, что?
- Я, конечно, с радостью помогу вашему знакомому. Но мне же нужно готовиться к следующему семестру - ведь отец…
- О! Не переживайте! С вашим родителем я сам поговорю. А по поводу подготовки… Так Ма-тян вам поможет – он у нас довольно просвещён, да… Ладно, я ненадолго вас оставлю, чтобы вы могли познакомиться заново. – С этими словами Урахара поднялся и вышел из комнаты.
Точнее – сбежал от вопросов. Сообразив это, Урью попытался было спросить у незнакомца хотя бы имя, но тот одарил мальчика таким презрительным взглядом, что отбил всё желание знакомиться. Однако через некоторое время откуда-то из задних комнат раздался вопль Урахары:
- Ма-тян! Если ты будешь и дальше сидеть букой, я сменю твой гигай на заготовленный для Комамуры-тайчо!
"Ма-тян" тяжко вздохнул и полез копошиться в стоящий рядом с ним рюкзак. Извлёк из него толстую потрёпанную тетрадь и скрипучим – очень знакомым голосом – известил:
- Это – дневники вашего деда. Можете считать подмазкой или ещё чем-то в том же роде. Но на самом деле я всего лишь хочу внести ясность в явления, произошедшие хрен знает сколько лет назад.
Видимо от потрясения, Урью соображал медленно: дневник деда – подмазка – знакомый голос – знакомые глаза…
- Куротсучи?! Ты – Маюри Куротсучи?!
- Долго же до вас доходило, глупый Квинси.
Где-то приглушённо засмеялся Урахара, а Тессай уронил кастрюли. Ишида утомлённо прикрыл глаза рукой – прогулялся, ничего не скажешь. Пригреть у себя врага – поступок достойный Квинси, как же.
- Ну? – Маюри заинтересованно наблюдал за Урью, - а где же вопли из разряда "клянусь гордостью Квинси" и прочая хрень?
Ишида вдохнул, досчитал до десяти, выдохнул. Опять досчитал до десяти. Вдохнул и выдал:
- Я уже пообещал Урахаре-сану, что помогу вам. Если вы не будете мешать мне.
- Да я вообще могу только на ночь приходить, Квинси.
- И у меня есть имя.
- Как неожиданно!
Они бы точно сцепились бы, если бы не Урахара, вошедший в комнату и радостно заявивший, что время – позднее, и хорошо бы гостям поиметь их девственную совесть.
Домой шли молча. Урью, насупившись, размышлял о безграничной подлости одного очень гадкого светловолосого хозяина магазина, а Маюри оглядывался и запоминал дорогу.
Тёплый спокойный вечер плавно переходил в ночь, когда они добрались до квартиры Ишиды.
- Нда… а хоромы-то маловаты будут, - пробухтел Маюри, изучая устройство комнат.
- Не нравится – можете жить на улице. Будете спать в зале на диване. Книги, если надо будет, берите любые. Прежде, чем пользоваться техникой – изучите инструкции. Они в верхнем ящике стола.
Выдав такие указания, Урью скрылся у себя в комнате. Однако спокойно почитать ему не дала приглушённая ругань Маюри, раздавшаяся буквально минут через десять. Обнаружился Куротсучи на кухне рядом с микроволновкой. Он тыкал во все кнопочки подряд, шипел, морщил нос и матерился сквозь зубы.
- Я же сказал: сначала прочтите инструкцию. – Урью тяжело вздохнул и пошёл за тонкой книжецей.
- А так не интересно, - Куротсучи благополучно шлёпал следом.
- А взлететь на воздух – интересно?
- Она что, взорваться может?
- У вас даже пряник взорваться может. – Ишида нашёл-таки среди прочих инструкцию к микроволновке и кинул ею в Маюри.
- Восприму это как комплимент.
- Сделайте одолжение, - Урью устроился в кресле и включил торшер, - заткнитесь и сядьте уже читать.
Как ни странно, Куротсучи последовал его указаниям молча – наверное, просто устал за день. Урью ещё немного повозился в кресле и, наконец, разместившись со всеми удобствами, трепетной рукой открыл дневник дедушки. Провёл кончиками пальцев по тонким старым страницам, вдохнул запах пыли, погладил ладонью кожаный переплёт тетради. Поначалу Ишиде даже казалось, что пахнет не только библиотечной затхлостью, но и самим Соукеном: стиральным порошком, рисом и ветром. Урью всегда нравилось вдыхать этот родной аромат, поэтому сейчас он непроизвольно прикрыл глаза и вдохнул поглубже, стараясь продлить иллюзию.
На диване Маюри зашевелился, перевернул очередную страницу и спугнул наваждение. За что Ишида был ему даже признателен.
Сегодня Рюукен опять был недоволен тем, что я обучаю Урью. Впрочем, он никогда не горел желанием, чтобы его единственный сын положил жизнь на борьбу с какими-то эфемерными чудовищами, а тут ещё – подтверждение диагноза. Рак желудка, третья стадия. Сынок очень долго выговаривал мне про мою безответственность и неспособность позаботиться о себе. Да… а Рюукен совсем вырос: взвалил на себя столько забот, а тут ещё я со своими проблемами.
Наверное, он прав, и я умру быстрее, если буду тратить так много рейацу. Но я ничего не могу с собой поделать. Во-первых, если не мы, то кто? А во-вторых, как бы ни хотел Рюукен обезопасить Урью, мальчик всё равно однажды встретится с пустым, и, когда это случится, он должен суметь защитить себя и дорогих ему людей.
Подозрительно защипало глаза, и Урью поспешил потереть их – не хватало ещё реветь на людях. Ишида чувствовал себя катастрофическим идиотом: за всю свою сознательную жизнь он ни разу не задумался о причинах вражды отца и деда. Просто принимал это, как само собой разумеющееся.
Я вступил в контакт с Сейрейтеем. Нам удалось придти к соглашению о необходимости хоть какого-то взаимодействия между Квинси и шинигами. Если у нас всё получится – Урью будет жить в другом мире. В мире, избавленном от этих расовых распрей.
Разговаривать я буду с капитаном двенадцатого отряда, Куротсучи Маюри. Если я правильно понял, он – глава лаборатории Готея и, стало быть, один из умнейших людей Сейрейтея. А раз так, то он – единственный кто в полной мере сознаёт всю опасность вражды людей с сильной рейацу.
Что ж, первая встреча прошла довольно неплохо. Маюри-доно, конечно, весьма своеобразный человек, но кто-то с таким уровнем IQ может позволить себе некоторые слабости.
Было решено переправить меня в Сейрейтей. Конечно, умирать пока что не очень хочется – я всегда мечтал увидеть Урью самостоятельным, - но ради высоких целей надо платить высокую цену. Правда, Маюри-доно обещал подумать насчёт того, как мне попасть в Общество Душ, не умирая. Он говорил, что здесь, в Генсее, есть кто-то, кто может помочь. Что ж, мне остаётся только ждать.
Ну, в итоге, я почти живым добрался до казарм двенадцатого отряда. Единственное, о чём я сейчас жалею – что Урью всё видел. Он, скорее всего, понял всё превратно, и захочет отомстить. А мстить-то не за что. Надеюсь, что однажды эти записи попадут к нему в руки, и он поймёт всё, что ему некому было объяснить.
- Это подделка. Слишком уж всё хорошо для вас складывается. – Урью пристально смотрел на теребящего страницу Маюри.
- Верить или нет – ваше дело. Моё – передать эти записи. Кстати, где, говорите, у вас инструкции лежат? Эту я уже прочитал.
Ишиде не оставалось ничего другого, кроме как отдать Маюри остальные руководства по эксплуатации и самому продолжить чтение. С каждой новой изученной страницей, Урью всё больше терялся в нити повествования, сути событий и сумасшедшей личности одного гениального учёного. Если принять за аксиому, что дневник подлинный, то получается вообще чушь какая-то.
В окно влетел ветер и наполнил комнату терпким запахом сигарет. Урью глубоко и с удовольствием вдохнул и изучающее посмотрел на Маюри: мог ли он проводить вечера, обсуждая за чашкой чая с Соукеном мировые проблемы? Мог ли по минимуму брать экспериментальные образцы: три кубика крови, пару волосков, немного слюны? Мог ли попутно пытаться избавить старичка от рака? Мог ли отдавать свою рейацу, чтобы поддерживать жизнь в угасающем друге?
- Квинси, если думаете – делайте это тихо. А то меня бесит, как в вашем атрофирующемся мозге скрипят шестерёнки. – Маюри перевернул страницу, так и не оторвав взгляда от чёрных строчек.
- А вы вот расскажите всё сами. – Урью с каким-то вызовом пытался поймать взгляд капитана, - дед писал правду? Вы, на самом деле, всё это делали для него?
Какое-то время Маюри молча смотрел невидящим взглядом в окно, а потом полушёпотом начал бормотать:
- Нет. Ваш дед был склонен идеализировать всех и вся. И я – не исключение. Я всего лишь делал то, что считал нужным. А уж как этот сердобольный псих всё это интерпретировал - его проблемы. Я никогда не стремился помогать кому бы то ни было. Тем более – подопытным. Просто он был стар и мог развалиться от любого чиха. А для наших планов это было чревато непредсказуемыми последствиями. – Маюри перевёл взгляд на Урью, - вам стало легче?
- Относительно. Скажите, почему вы тогда соврали?
- Как почему? Иначе вы бы не дрались в полную силу. И я не узнал бы, чего стоит потомок Соукена…
- Вы псих.
- Никогда не отрицал очевидного.
Урью вздохнул, перевёл взгляд на часы и выдал:
- Поздно уже. Я – спать. Постельные принадлежности найдёте в шкафу.
- Кстати, юноша… У вас есть ещё несколько одеял? Я очень мёрзну по ночам.
- Сейчас же лето?!
- И что? – искренне недоумевал Маюри. – Если нет – так прямо и скажите, а не насилуйте мне мозг.
Ишида тяжело вздохнул – лето предстояло быть весёлым – и поплёлся за старыми шерстяными одеялами.
Глава 2
*примечание: нет, это не политический фик. Политика и прочее здесь по боку.
читать дальше
Спал Урью очень плохо. Сначала ему снился дедушка, рассказывающий о роли личности в истории. Потом дедушка превратился в таракана с головой Маюри, которая скрипела и хрипела, что все квинси – тупоголовые имбецилы. В итоге, мутант трансформировался в самого Урью и погрозил самому себе пальцем: мол, веди себя хорошо – и тогда, все будут целы.
Проснулся Ишида в липком поту и с ощущением неправильности происходящего. Странное чувство не покидало, ни пока он заправлял постель, ни пока умывался, ни пока варил себе кофе. И только когда он вошёл в зал за учебниками и увидел горку одеял, мирно вздымающихся и опускающихся, сонное непонимание сошло на нет, уступив место жестокому осознанию реальности.
- Эй! Вставайте. Уже утро! – из-под одеял послышалось сдавленное бормотание, посылающее квинси далеко и надолго. – Ну, как хотите. Завтрак сами себе будете готовить.
Хвалёная Ишидовская выдержка готова была помахать ручкой. Казалось бы: Маюри вообще ничего не сделал, а уже взбесил Урью до потери пульса. Тихо бормоча проклятия в адрес эксцентричного капитана, Ишида позавтракал и уселся за книги. Конечно, дочитать дедушкин дневник хотелось просто до безобразия, но у Урью было расписание дня даже летом, и отступать от него юноша не собирался ни под каким предлогом.
Маюри проснулся часам к пяти. Выполз сонный, всклокоченный и злой. Прошёл в ванную и засел на час. Урью в это время успел покончить с химией и принялся за готовку обеда. Маюри начинал бесить его ещё больше – потому что проснулся как раз к еде. Тва-а-арь. Вот, как будто чувствовал.
Шинигами вышел из ванной в одном полотенце, обмотанном вокруг бёдер, и прошлёпал на кухню, оставляя по всему коридору мокрые следы. Уселся на стул и уставился на Урью. Квинси тоже смерил его внимательным взглядом. Урахара славился очень точными гигаями – вплоть до мельчайших подробностей. Стало быть, все эти шрамы, испещряющие искусственное тело, имеются и на настоящем Маюри? Теперь понятно, почему он всегда укутанный в сто одёжек и грим – такой-то уродец…
Хотя нет, стоило признать – не уродец. Впрочем, размышлять о прелестях внешности Маюри Ишиде было недосуг – рис для онигири уже почти сварился, и нужно было готовить ингредиенты для начинки. Почти целых три минуты Куротсучи сидел молча, а потом, видимо, сообразил, что это не в его правилах, и начал раздражать Квинси:
- Ну? Мне так и сидеть полуголым, а, квинси? Нет, если вас возбуждает мой гигай – вы скажите. Тогда, обещаю, буду сидеть, в чём мать родила, всё время – в качестве платы за приют. Хотя, надо сказать, я никогда не замечал за вами склонности к мужеложству. Даже когда в вас ещё толпились мои бактерии. Хотя, что это я? Я вообще не замечал в вас склонности к какому бы то ни было ложству… - Маюри, наверное, ещё долго бы распространялся на тему личной жизни Ишиды, но тому всё это надоело.
- Во-первых, Куротсучи-тайчо, никогда бы не подумал, что вас так заботит моя личная жизнь. Во-вторых, уход за вашим гигаем и покупка ему всего необходимого – целиком и полностью ваша работа. А в-третьих, ответьте мне на один вопрос, господин директор НИИ и Бюро Экспериментальных Разработок, мистер самый великий ум Сейрейтея, что первично: наука или одиночество? Я для себя уже ответил на этот вопрос…
С этими словами разозлённый квинси вылетел из кухни и принялся ковыряться в коробках со старыми вещами, где могла заваляться одежда Рюукена.
Удивлённый Маюри дёрнул синюю прядь и пробормотал:
- Ну надо же, какой вспыльчивый…
Получив чистую одежду, Маюри ушёл из дома. Стоило признать: он, на самом деле, задумался над вопросом Урью. Когда-то совсем-совсем давно, после знакомства с одним престарелым квинси, Куротсучи запретил себе размышлять на такие высокопарные темы. А сейчас – на тебе, получите, распишитесь. Припадочные квинси – от них только проблемы. Настроение с отметки "хорошее" плавно сползло до "паршивое".
Маюри дошёл до какого-то скверика и уселся там на скамейку под большим деревом. Мимо ходили мамаши с детьми, старушки с собачками и мужики с дипломатами. Было очень скучно – хоть на стенку лезь. Но Маюри обещал приходить к Квинси только на ночь, а капитан свои обещания держит. По привычке. Поэтому приходилось тупо сидеть на лавочке и ждать захода солнца.
- Йоу! Привет, фрик. – К Маюри подошли ярко разодетые подростки. – Ты чего один-то?
Поразмыслив немного на тему фриков, Маюри сказал:
- Жизнь такая. А что, ты можешь предложить что-то?
- Конечно. Пошли с нами. Такие, как мы должны держаться вместе.
- У меня денег нет.
- Это не проблема, – подростки счастливо подхватили нового знакомого под руки и куда-то потащили.
"Такие, как мы" оказались то ли полувымершими панками, то ли экстремально настроенными анимешниками, то ли кем-то ещё. У всех волосы были выкрашены в радикальный цвет, у некоторых – не в один. Одеты ребята – будто после великого переселения народов – в первое попавшееся. Шумные, смешливые и не от мира сего. В какой-то подворотне предложили Маюри сигарету – тайком, оглядываясь по сторонам.
Спросили, сколько ему лет. И вот тут Маюри задумался:
- А сколько дадите?
- Ну… лет, наверное, под тридцать.
- Вы, ребята, мне нагло льстите. Ну да ладно. Мне вот любопытно: почему же такие прекрасные цветы жизни приютили престарелого незнакомца, который может оказаться гнусным маньяком?
Подростки удивлённо на него посмотрели и выдали, как само собой разумеющееся:
- Ну, ты же был один. И взгляд такой… затравленный, будто. Жестоко было бы просто пройти мимо.
Хорошие ребята, добрые и честные. Жалко их даже как-то, но Маюри никогда не отличался мягкостью и пониманием:
- Простите, ребят, но лучше вам обо всём забыть. – Достал из кармана брюк смешное устройство, похожее на автоматическую ручку и нажал на кнопку.
Когда сознание сердобольных неформалов прояснилось-таки, они обнаружили, что не помнят, как оказались в этом дворике и куда делись сигареты.
Ишида честно старался не волноваться, потому что не в его это стиле – волноваться за кого бы то ни было. Тем более – за Куротсучи.
Однако после чтения дневника дедушки большая часть негативных эмоций начала каким-то странным образом истончаться. Ну да, невыносимый хам и маньяк. Но и у него были свои положительные стороны. Какие – Урью пока что не разглядел, однако дедушкиному слову верил, как и всегда.
Вернулся домой Маюри к полуночи. Когда раздалось тихое поскрёбывание в дверь, у Ишиды словно гора с плеч свалилась.
- Вернулись-таки.
В ответ Маюри кивнул и, разувшись, прошёл в комнату. Урью последовал за ним и поинтересовался:
- Вы есть будете?
- А вы как думаете, юноша?
- Тогда мойте руки и идёмте на кухню.
От Маюри пахло ночной свежестью и едва уловимо – сигаретами. Ишида хмыкнул:
- Никогда бы не подумал, что вы курите.
- Вы вообще имеете потрясающее свойство – никогда не думать.
Ну и вот как с ним таким пытаться существовать на одной территории? Урью вздохнул и пошёл разогревать оставшиеся с обеда онигири. Маюри притащил какую-то книжку из закромов Ишиды – тот и сам забыл, что такая у него вообще имеется. Ел Куротсучи медленно, больше времени уделяя процессу чтения. Периодически он хмурился и дёргал себя за синюю прядку надо лбом, что-то бормотал или бесшумно шевелил губами. В итоге, когда онигири совсем остыл, Урью всё это надоело, и он отобрал у Маюри книгу. Тот аж обомлел от такой наглости:
- Что вы себе позволяете, молодой человек?
- Если вы помрёте у меня дома – вряд ли Урахара меня погладит по головке. Поэтому до тех пор, пока вы нормально не поедите – книгу не получите.
- Знаете, юноша, из вас вышла бы отличная жена и мать.
- Сделайте одолжение - заткнитесь.
- Я никому не делаю одолжений – тем более вам, квинси.
- Это взаимно, шинигами. – Урью смерил Куротсучи изучающим взглядом и мимоходом поинтересовался: - Ну так что? Вы долго ещё будете скрывать, почему вы на грунте? И почему вы тут на "неопределённый срок"?
- Да вы просто кладезь противоречий, юноша! То – заткнитесь, то – говорите. Вы уж сами решите, что вам надо. А сейчас я пошёл читать.
Маюри отодвинул от себя пустую тарелку и, взяв книгу, уполз в комнату. Вздохнув, Ишида поставил тарелку в посудомоечную машинку и ушёл к себе.
В таком противостоянии прошла почти неделя. Маюри уходил из дома, возвращался и молчал на тему Генсея. Урью готовил, ждал блудного попугая и спрашивал. Такие разговоры моментально переходили в пикировку с упоминанием умственных способностей всех родственников до десятого колена – с одной стороны; и психического состояния всех служащих лаборатории вплоть до самой последней уборщицы – с другой. Впрочем, от этих междоусобиц была и польза – наконец, подчёркнуто-вежливый, почти до сарказма, тон сменился чуть ли не дружеским.
И как-то вечером Урью умудрился выяснить причину пребывания Маюри в Генсее.
- Видишь ли, квинси… По идее, я не должен тебе об этом говорить. Точнее – не имею права. Ну да ладно, я часто нарушаю правила… - Маюри замолк, пожевал нижнюю губу и вдруг спросил: - А лимоны у нас есть? Нет? Жаль. В общем, Общество Душ откровенно разлагается… Аристократические рода вырождаются. Сам понимаешь: близкородственные связи никогда не способствовали развитию популяции. Нынче аристократия уже не та, что раньше. Да и влияния у них поубавилось. Особенно – у тех, кто связан с Готеем-13. Да, я говорю в первую очередь про Кучики и иже с ним. Их стараются как можно меньше пускать на задания на грунте; кроме как на собрания капитанов и лейтенантов, они никуда больше не выходят, а их голоса больше не имеют той ценности, что была раньше.
- Что ты имеешь в виду, говоря "раньше"?
- А то, что всю историю Общества Душ Готей-13 имел две ветви подчинения: военную и социально-личностную, назовём это так. То есть, бойцы подчинялись старшим офицерам, лейтенантам, капитанам и генералу. Однако, кроме того вся армия подчинялась ещё и благородным домам. Так, слово офицера из аристократии весило больше, чем слово руконгайца. То есть, например, неофициально приказ лейтенанта Киры выполняется быстрее и охотнее, чем непосредственно от капитана Ичимару. После предательства Айзена и компании и после их благополучного побега после Битвы, знать вообще ни во что не ставят – по разным причинам, быть может, это просто совпадение. С одной стороны, это хорошо – демократизация общества и прочая хрень, но с другой – в военной организации нет - и не может быть - демократии. Каждый отряд подчиняется начальству – по одной линии и аристократам – по другой. Высший состав подчиняется главнокомандующему, а Ямамото – как руконгаец – вынужден подчиняться аристократии. Улавливаешь?
- Относительно. То есть, ты имеешь в виду, что, подрывая авторитет аристократии, он стремится к единовластию? А как же король?
- А что король? Король давно мёртв. Только об этом пока ещё никто не знает. В том числе, и Айзен.
- Но… как?..
- У меня свои источники информации, – Маюри вздохнул и посмотрел на небо, подёрнутое рассветной дымкой. - Видишь ли, юноша, скоро, как в любом подобном действе, начнется веселье: гонение на аристократию – во-первых, и на людей с мозгами – во вторых. В наибольшей опасности, кроме Кучики и Киры – Укитаке, Шунсуй и твой покорный слуга.
- То есть, ты прячешься?! – Квинси вскочил на ноги и зашипел, - вместо того, чтобы как-то повлиять…
- Ой, ради бога, заткнись. Один против системы я не выстою.
- Но почему один-то? А…
- Ну сам посуди. Совет сорока шести – ликвидирован. Сой Фон признаёт только со-тайчо и Принцессу Шихоинь, Омаэда – только еду. Ичимару - ликвидирован, Кира – неопасен. Унохане и Исане наплевать на политику. Айзен – ликвидирован, Хинамори спятила, стало быть, ликвидирована. Кучики устраняется, Абараи – не смыслит во всех закулисных играх. Комамура и Иба – довольно ограничены и не видят дальше своего отряда. Шунсуй сделает всё, чтобы Укитаке был жив, Исэ – неопасна. Тоусен – ликвидирован, Хисаги – неопасен. Хитсугаю уже неоднократно подставляли, Матсумото – всегда с ним заодно, и подставляют её с ним вместе. Их, видимо, скоро ликвидируют. Зараки и Кусаджиши не задаются вопросами политики и правления; им – лишь бы повеселиться. Укитаке активно держится в предсмертном состоянии, чтобы можно было манипулировать Шунсуем. Шиба – ликвидирован. Остаётся двенадцатый отряд. Самый опасный для со-тайчо.
- Потому что у вас слишком много мозгов?
- Именно, квинси.
Повисла напряжённая тишина. Урью обдумывал услышанное и пытался сопоставить с теми фактами, которые уже знал.
- А Урахару и Йоруичи ликвидировали больше сотни лет назад… как и других капитанов…
- Соображаешь, Квинси. Хвалю.
- Я польщён.
Уже рассвело, и надо было хотя бы на полчасика прилечь вздремнуть. Но обилие информации не позволяло спать спокойно. Что-то ещё ускользало от Ишиды, и он пытался поймать мысль за хвост. Наконец, она поддалась и облеклась в слова:
- А вы не собираетесь выступить против Ямамото?
- Вы?
- Ну, ты, Урахара, Йоруичи, Тессай и вайзарды…
- Нет, квинси, не собираемся, - поймав полыхнувший взгляд юноши, Маюри пояснил: - Во-первых, нас мало и мы не сможем тягаться с Готеем. Во-вторых, мы – не боевые единицы, мы с Урахарой – учёные, хоть и военные. Наше дело – изучать, делать выводы и составлять прогнозы. Ну, и иногда драться. Так вот, сейчас прогноз такой: невоенной аристократии не понравится положение дел, если Готей-13 начнёт свою политику, и Ямамото уничтожат. Когда-нибудь. Скорее всего, в ближайшее время.
- Можно подумать, ты поддерживаешь Айзена.
- Не во всём. В отдельных изречениях.
- Ты псих. – Урью резко поднялся и унёсся в свою комнату.
- Никогда не отрицал очевидного. – Усмехнулся Маюри и тоже побрёл спать.
UPD: Глава 3. не бечено
читать дальше
С тех пор между ними установилось молчаливое противостояние. Задетая подобным попустительством гордость Квинси дулась и не шла на контакт с тараканами в голове Маюри. Тараканы же тоже не стремились наладить шаткий мир – им и так было неплохо. Скучно, конечно, но терпимо. В конце концов, теперь никакие юнцы не мешали читать, не заставляли есть и не бухтели по поводу запаха сигарет.
Урью тоже не особо расстраивался – он теперь себя целиком и полностью посвящал вышивке, чтению и готовке. На стол накрывал он на двоих, однако Куротсучи есть не звал – во избежание накала атмосферы. В конце концов, Маюри учёный же. Да ещё и с большой буквы. Наверное, додумается, где искать еду, когда припрёт.
Приперало не часто – в лучшем случае раз в двое суток. И Урью даже переживал, однако, виду не подавал – а то мало ли, Маюри возомнит ещё что-нибудь нехорошее. Например, что прощён. Ну, или ещё чего.
Маюри же ничего мнить не собирался – выползал периодически на кухню со стопкой разных книг, копошился в еде и уползал обратно. Даже посуду за собой в машину не складывал. Ишида вздыхал, сопел и ругался сквозь зубы, но убирал всегда сам – опять же, во избежание.
Урью даже перестал бухтеть на тему великовозрастных иждивенцев, которым хорошо бы найти работу. А Маюри не проходился по женственным увлечениям последнего квинси в ответ. Впрочем, ещё чаще, чем читал, Маюри уходил бродить по городу до ночи. Возвращался буквально минут за десять до того, как квинси ложился спать, и заступал на свои ночные бдения.
Так бы это и продолжалось, если бы однажды Урью не решил заняться уборкой в комнате, отведённой Маюри. Ишида как раз приступил к разбору рабочего стола – просто хотел поправить стопку бумаг, - когда вернулся Куротсучи. Оцепенение его от наглости квинси длилось секунд тридцать, а потом он взревел, подобно раненному медведю:
- Ты!!! Квинси! Какого хрена ты роешься в моих бумагах?!
- Я не роюсь!! Я всего лишь убирался! Ты параноик, ты в курсе?!
От такого у Маюри даже дыхание перехватило. Однако, опомнившись, он в два прыжка оказался рядом с Урью и схватил того за грудки:
- НИКОГДА! СЛЫШИШЬ?! НИКОГДА НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ МОИ БУМАГИ!!! – В такт словам Куротсучи встряхивал Ишиду в воздухе.
- А ЧТО, ПРИПАДОЧНЫЙ, ЕСТЬ ЧТО СКРЫВАТЬ?!
- Да от тебя - с твоей неуравновешенной психикой - вообще всё скрывать надо… - Маюри уже взял себя в руки и был обманчиво спокоен.
- Да ну? – Ишида театрально заломил брови и прижал руки к груди, - хотя, ты прав. Знание, что капитан двенадцатого отряда – трус, травмировало мою неокрепшую психику.
И вот тут Ишида понял, что перегнул палку. Золотые глаза сузились до едва заметных щёлочек, губы растянулись в фирменной одержимой ухмылке, а одна рука переместилась на шею и принялась методично душить. Урью тут же материализовал лук, но выстрелить не было вообще никакой возможности – слишком близко была мишень, да и тетиву натянуть мешали сильные жилистые руки. Ишиде оставалось только нелепо отпинываться от свихнувшегося учёного и надеяться на чудо.
Чудо как-то не торопилось, Урью уже побагровел, а на шее под пальцами Маюри расцвели синяки. Ишида начал терять сознание, когда Куротсучи тряхнул головой, приходя в себя, и отшвырнул квинси в сторону. Пока мальчишка откашливался, Маюри молчал, а потом прошипел:
- Не. Смей. Называть. Меня. Трусом. Понял?
- Такие аргументы… - просипел Урью, - сложновато не понять…
- Вот и молодец, квинси.
***
Урахара обвёл всех присутствующих пафосным взглядом и подвёл итог мини-собрания:
- Итак, каждый из вас знает, что и как делать. Я надеюсь на вас. Потому что от наших действий зависит пара судеб…
Про инцидент негласно решено было забыть. Маюри и Урью теперь снова могли спокойно и более или менее сносно общаться. И Куротсучи всё-таки решил сделать паспорт, а Урахара по доброте душевной даже согласился выдать диплом государственного образца. А уж кем лавочник решил сделать Куротсучи – Ишида спрашивать не стал. В любом случае, за документами пришлось идти ему. Потому что Маюри привык к ночному образу жизни и раньше шести вечера его на улицу не выгонишь.
Поэтому сейчас Ишида сидел в комнате и ждал, пока объявится хозяин магазина. Тот, однако, не торопился, о чём-то шушукаясь с Тессаем. Квинси честно пытался не подслушивать, но пропустил момент, когда вежливость пала в неравной битве с любопытством.
- … а я тебе говорю, Тессай, влюбился он в мальчика. Пусть и пытается скрыть это за порцией сарказма и немотивированной агрессии.
- Нет, босс. Мне кажется, тут вы ошибаетесь. Ну с чего бы ему так быстро влюбляться? Тем более – в Квинси? Они же друг друга на дух не переносят. Да и недавно Куротсучи-сан так взбесился, что чуть не придушил мальчика. В прямом смысле слова «придушил».
- Вот именно, Тессай-сан! От любви, как говорится, до ненависти… А обратно – ещё меньше. Кроме того, Ма-тян всегда признавал интеллектуальные способности Ишиды-сана. А ты сам знаешь, какая это редкость… Только, знаешь, боюсь, юный Квинси не сможет ответить нашему другу взаимностью. – Урахара тяжело вздохнул и продолжил, совсем тихо. Так, что Урью пришлось ещё больше поднапрячься, чтобы разобрать, - а Ма-тян такой чувствительный… как бы он совсем потом в себе не замкнулся. А ведь, если к нему найти подход, он может стать таким чудесным любовником – даже завидно немного…
- Босс… там это… вы не забыли, что вас ждут?
- А?! Да! Спасибо, что напомнил, Тессай-сан!
Раздался звук шагов, и сёдзи раздвинулись, впуская в комнату Урахару с документами. Тот улыбнулся своей формально вежливой улыбкой и поздоровался:
- Здравствуйте, Ишида-сан. Вот все обещанные документы. Вы останетесь с нами на чай?
- А? Нет, спасибо, Урахара-сан. У меня Маюри не кормлен. – Ишиде как-то не понравилось, что слова прозвучали так, будто он о зверушке какой говорит, и парень поспешил оправдаться, - извините. В смысле, что…
- Ой, да я всё понял, Ишида-сан. Не напрягайтесь вы так. Ну, тогда всего хорошего. Передавайте привет Куротсучи-сану.
Как только за Ишидой закрылась дверь, а звук шагов смолк за поворотом, Урахара повернулся к своему помощнику и уточнил:
- Ну, что думаешь? Получилось?
- Конечно. Сидел – уши грел и не дышал. Он теперь только об этом и будет думать…
Домой расхотелось окончательно и бесповоротно. Почему-то Урью совершенно не был уверен, что сможет оставаться самим собой и никак не показывать того, что узнал маленький секрет Маюри.
Однако просто так бесцельно бродить по городу не хотелось – на улице было слишком жарко и душно. Единственное, что могло отсрочить возвращение Ишиды домой – магазин. Надо было зайти, купить чего-нибудь пожевать, а то Маюри жрал за троих. Кроме того, закончились его любимые лимоны, а без них Куротсучи становился совершенно неадекватным. Вплоть до безумных агрессивных вспышек.
Урью как раз расплачивался, когда раздался звонок его сотового. Звонил Маюри. И Ишида проклял тот день, когда оставил капитану номер своего мобильного – так, на всякий случай.
- А-алло?
- Квинси. Где тебя черти носят? Мне нужны документы!
- Ну, я… я вообще-то думал, что ты проспишь опять до вечера. Поэтому зашёл в магазин. И вообще! Я не обязан перед тобой отчитываться! Скоро буду.
Разозлённый Урью положил трубку и ещё несколько секунд таращился на дисплей, как на врага народа. Нет, это ж надо, а? Ишида, значит, бегает тут за документами, будто ему это больше всех надо. А этот хрен моржовый спит себе, ещё и возмущается! Всё-таки где-то у Урахары крыша прохудилась – Маюри никого, кроме себя, не любит. Хотя… что там этот лавочник говорил? «Пытается скрыть за порцией сарказма и агрессии»? Вот ведь, правду говорят – чужая душа потёмки…
С такими невесёлыми мыслями Урью дошёл до дома, где его поджидал голодный и злой Маюри:
- Припёрся-таки, Квинси.
И, схватив пакеты, Куротсучи с самым независимым видом отбыл на кухню и зашуршал там, расфасовывая провиант по разным полкам холодильника. Вот ведь, техникой пользоваться научился, а готовить – нет. А всё равно лезет на кухню. Что ему там, мёдом намазано, что ли?
Урью вымыл руки и с видом мученика, идущего на казнь, побрёл готовить – благо, Маюри был всеядным. На кухне царила давящая тишина, прерываемая лишь сиплым дыханием Куротсучи и ударами ножа о разделочную доску. Наконец, Маюри всё это надоело, и он поинтересовался:
- И где мои документы?
- В папке у меня в сумке.
- Принеси.
- Сам иди, возьми – я тебе не прислуга. – Урью резко высыпал нарезанные овощи в сковороду, часть из них просыпалась на плиту и начала пригорать с противным запахом.
- Я не имею привычки шарить по чужим сумкам. – Маюри удивлённо наблюдал за дёрганными движениями квинси – в первый раз он вёл себя так странно, - эй, мальчишка. Что у тебя случилось, что ты так нервничаешь?
Урью аж подпрыгнул от неожиданного вопроса:
- А? Н-нет, ничего. Всё хорошо! – Ишида быстро собрал просыпанные овощи, обжёгся и вылетел с кухни, бормоча что-то про аптечку и папку.
Маюри всего аж перекосило от удивления и непонимания. Большую часть времени такой спокойный – иногда даже подчёркнуто спокойный – квинси сам на себя не был похож. Будто подростковый возраст с его сверхчувствительностью и неадекватностью разом взял своё.
В кухню Урью вернулся минут через десять с обработанными ожогами и папкой под мышкой:
- Вот твои документы. И отстань от меня.
- Больно ты мне нужен…
Наконец, Урью разложил по тарелкам карри и сам уселся напротив Маюри. Тот активно делал вид, что на кухне он один в компании новоиспечённого паспорта и диплома. Ну, ещё и записки от Урахары. В которой последний настоятельно просил зайти на днях на чашечку чая.
Ишида же сидел, скрючившись, и исподлобья наблюдал за Куротсучи, каждый раз дёргаясь при малейшем движении последнего.
- Твою мать, парень! Что происходит? Ты чего дёргаешься, как Нему в режиме цейтнота?
- Ничего! Сказал же уже! Ничего не происходит.
Урью сорвался и сбежал к себе в комнату. По пути он взял с полки в прихожей пачку сигарет и зажигалку, которые с недавнего времени обосновались в доме. Открыв окно, Урью нервно прикурил, кое-как выбив пламя из зажигалки. Первая попытка затянуться была неудачной: дым попал не в то горло и Ишида тяжело закашлялся. Потом дело пошло на лад. Поднести сигарету к губам, втянуть тяжёлый дым, покатать его на языке, вдохнуть его глубже, выдохнуть, стряхнуть пепел. Однообразные действия странным образом гипнотизировали и успокаивали – Урью даже понял, почему Рюукен так много курит.
Более или менее придя в себя, Урью смог взглянуть на щекотливую ситуацию со стороны: ну да, отношение Маюри немного изменило вектор, но это же не трагедия. До тех пор, пока Куротсучи ведёт себя, как всегда, всё хорошо. В конце концов, ситуация в Обществе Душ скоро нормализуется, и Маюри свалит обратно. Ну, или опять активизируется Айзен, и придётся снова бросать все дела и бежать, сражаться.
Ну, как говорится, "я не буду думать об этом сегодня – я подумаю об этом завтра".
На следующий день Маюри направился к Урахаре. Тот в последнее время особо активно намекал, что неплохо было бы Маюри начать работать, а не сидеть на шее у несчастного школьника. В принципе Куротсучи даже был согласен с точкой зрения Киске, но он абсолютно не имел представления о том, где могут пригодиться его знания.
Открыл Тессай и проводил Маюри в комнату, заранее предупредив:
- Босс сейчас занят. Вам придётся немного подождать, - и растворился на кухне.
Откуда-то из подполья доносились вопли Куросаки:
-… я прошу, нет, требую! Чтобы вы отселили этого урода от Ишиды!!! Он же уже почти свихнулся с ним! "Маюри то, Маюри это, Маюри такой, Маюри сякой. А Маюри это любит! А это он не любит!!!" Да он… он же… - Ичиго задохнулся в священном негодовании.
- Ичиго хочет сказать, что Ишида-кун… влюбился в Маюри-доно. – Нежный девичий голос, Орихиме?
- Да вы преувеличиваете, Куросаки-сан, Орихиме-сан. Они же не так давно живут вместе. Даже для того, чтобы просто привыкнуть… Кроме того, Ишида-сан слишком умён, чтобы влюбиться в этого маньяка.
- Ну, не скажите, Урахара-сан. – О! Кучики-младшая? – Капитан уже довольно долго занимает ум Ишиды-куна. С той их битвы. А потом он ещё и в Уэко Мундо спас Урью жизнь. Так что, я думаю, что Ичиго и Иноуэ правы… Он запросто мог влюбиться. К тому же, он – человек довольно впечатлительный и ранимый, несмотря на всю его рассудительность. А тут такой импозантный мужчина…
- Ох, Рукия-тян, вы нагло льстите нашему дорогому Куротсучи-тайчо. – Урахара, как и всегда, развлекался за счёт других несчастных. Однако буквально в следующую секунду голос его потерял беззаботные нотки, окрашиваясь в тревожные оттенки, - но нельзя допустить, чтобы Ма-тян узнал - он же начнёт издеваться над бедным мальчиком… Хорошо, есть у меня мыслишка, как можно свести к минимуму их общение…
Выпроваживал юных - и не очень – гостей через чёрный ход, чтобы те не встретились с Куротсучи. А то мало ли, впадут ещё в буйство, и будет не понятно: кого спасать в первую очередь.
Маюри сидел злой и нервный: было ясно, что Урахара знал о его присутствии, но не хотел будоражить умы и без того взбудораженных подростков. В свою очередь Куротсучи уже успел сотню раз пожалеть, что пришёл к торговцу именно сегодня и именно сейчас. В конце концов, он мог прийти завтра или даже сегодня вечером. Так нет же… Впрочем, теперь стало вполне ясно необоснованно дёрганное и нервозное поведение мальчишки.
Пессимистичные размышления прервал наигранно радостный голос Урахары:
- Ну что, Ма-тян, готов узнать свою судьбу на ближайшее время? – и не дожидаясь ответа, продолжил, - я тут тебя пристроил в школу учителем биологии и химии. Придётся тебе немного полистать школьные учебники и вспомнить программу и законы Генсея.
- Я и так всё помню. В отличие от некоторых.
- Да, моя память уже совсем не та, что была раньше. Ну что? По чашечке чая? – Урахара хлопнул в ладоши, и в комнате тут же материализовался Тессай с подносом. Быстро расставил чашки и так же быстро испарился.
Чаепитие прошло в напряжённом молчании – каждый из великих умов думал о своих глобальных и локальных проблемах. Когда же чашки опустели, а Маюри поднялся и хотел было попрощаться, Урахара выдал:
- Надеюсь на твоё понимание… и остатки человечности.
Маюри смерил его долгим презрительным взглядом и вышел из магазина, так и не попрощавшись.
Пока Куротсучи возвращался домой, он размышлял над услышанным. Конечно, всё это могло быть ложью. Если бы не участие в этом всём Куросаки и Орихиме. Эти одноклеточные добряки никогда не смогли бы измыслить подобной подлости по отношению к своему дражайшему другу. Куросаки был для этого слишком туп, а Орихиме – слишком наивна. Урахаре же от этого не было никакой выгоды, стало быть, напрягаться он бы не стал. Кучики? А ей-то это всё зачем?
Значит, всё-таки эта правда. И мальчишка умудрился-таки влюбиться. Да ему памятник надо ставить при жизни! Маюри искренне не понимал: что? Что этот придурковатый юнец увидел в таком сумасшедшем хаме, как Куротсучи? Ведь не за красивые глаза же влюбился?
А Урахара, стало быть, считает Маюри абсолютно неадекватным и, судя по его последним словам, боится за душевное состояние мальчишки. А тот очарователен, когда не нервничает. И довольно умён – ничего против не скажешь. И, что особенно важно, умеет вести довольно мирные словесные перепалки. И даже до последнего умудрялся не показывать своего тяжёлого заболевания…
Когда Куротсучи добрёл-таки до дома, был уже поздний вечер. В коридоре Маюри встретил Ишида и поинтересовался с тщательно скрываемым волнением:
- Ты долго… Что-то случилось?
- Нет, ничего, что бы заслуживало твоего волнения.
- Да больно надо! – Урью вспыхнул и умчался в кухню, откуда через несколько минут донёсся крик, - ты есть-то будешь?
Вот, заботится он. Есть готовит, лимоны таскает, шмотьё перешивает. А что в благодарность? Презрительный взгляд и саркастические подколки по поводу женского поведения? У Маюри даже проснулись зачатки совести:
- Да. Спасибо. Не стоило так напрягаться, - надо же, Маюри благодарит… явно Урахара не лгал вчера. Урью немного опешил, но почти сразу взял себя в руки:
- Для меня приготовить поесть не сложнее, чем тебе поблагодарить.
Определённо, Маюри был психом и абсолютно неадекватным. Но в то же время он умудрялся быть гениальным учёным, ищущим способы облегчить людям существование; тонким политиком и даже мог быть своеобразной поддержкой. Тут же вспомнился и дедушкин дневник, в котором все эти достоинства были запротоколированы с дружеским усердием. И, наверняка, кое-где немного преувеличены. Впрочем, даже Урахара признавал достоинства Маюри. Что он сказал? Даже завидует Урью? Это значит, что он и сам не прочь составить пару своему бывшему ученику?
Ну, уж нет, Куротсучи влюбился в Урью. И при детальном разборе мог даже претендовать на ответные чувства. Осталось только убедить в этом своё почти атрофировавшееся сердце.
tbc
-
-
26.08.2010 в 18:02-
-
26.08.2010 в 18:03-
-
26.08.2010 в 18:05-
-
29.08.2010 в 22:06-
-
29.08.2010 в 22:21-
-
30.08.2010 в 23:34-
-
31.08.2010 в 00:42