[Конрад Кёрз]

18.12.2009 в 08:05

Пишет  Дед Мазай и Франкенштейн:

Помутнение
Название: Помутнение
Автор: Дед Мазай и Франкенштейн
Бета: а нет её
Рейтинг: R наверное
Персонажи: Зараки/Маюри, изредка Нэму, на заднем плане много кто ещё
Жанр: планировался стёб, но яду мало
Дисклеймер: все персонажи и мир принадлежат Кубо Тайто
Предупреждение: конечно же ООС, AU+ в процессе написания автору стало скучно и к своему кривому рассказу автор решил добавить свои кривые рисуночки
Статус: в процессе







Капитан Зараки не понял, когда потерял интерес к женщинам и начал заглядываться на мужчин. Возможно, он пресытился, или же это произошло после памятного случая с участием капитана 4 отряда.
Кто же мог подумать, что эта миролюбивая мышка окажется такой стервой. Нежный голос Уноханы не изменил своих интонаций, но слова, которыми был дан ответ на предложение «руки и сердца» заставили Зараки скрежетать зубами. Ему мало кто отказывал, да и отказ имел всегда другую форму. Обычно это было паническое бегство или утверждения по типу «Ах я не могу, я люблю другого», но так Кенпачи ещё никто не отбривал. Когда капитан 11 попытался проявить настойчивость и был бит по лицу, слова «Рецу, давай тогда подерёмся» слетели сами.
—Капитан Зараки, у меня нет времени играть с вами в войну, потакая вашим детским забавам,— ответила Унохана, чем добила Зараки окончательно.
После этого капитан не мог отойти неделю, используя в качестве спасительной психиатрии Шунсуя и его неистребимые запасы. Придя в норму, Кенпачи отправился в главный госпиталь 4 оряда с ТВЁРДЫМ НАМЕРЕНИЕМ, правда, он сам не знал каким. Прийти и вот так просто, с порога напугать слабую женщину не получилось, казалось Унохана совсем его не боится. Зараки с досады даже снял свою повязку, и стены начало потряхивать.
—Капитан Зараки, прекратите это безобразие,— всё тот же мягкий голос, каким разговаривают с больными,— вы ещё хуже чем капитан Куроцучи, он хотя бы просто бьякураями стены дырявит.
«Вот ублюдок, — тут же подумал Зараки,— и чего это он тут такими методами добивался?»

Поговорить тоже не вышло, и не потому, что в кабинет Уноханы всё время кто-то заглядывал, на это Зараки было плевать с высоты своих двух метров, просто капитан впал в ступор. Сила ничего не решила, нужно было брать умом, а как Кенпачи не знал и поэтому просто глупо сидел на диване в приёмной. В мыслях крутились где-то слышанные истёртые фразы, но Зараки был уверен, что ни одна из них не тронет эту тихую женщину. Унохана не стала выгонять посетителя из своего кабинета, но и заводить разговор явно не собиралась, она просматривала истории болезней и иногда украдкой поглядывала на капитана. Зараки сидел и наблюдал как она работает, следя за каждым движением, понимая, что он откровенно пялится. Очевидно, Унохана всё-таки не выдержала, откинулась на спинку кресла, в упор смотря на Кенпачи. «Ну всё, сейчас попрёт» подумал тот.
—Капитан Зараки, вас всё-таки беспокоит какой-то недуг?— лёгкая насмешка в голосе и вид, будто она не замечала, что он тут сидел 20 минут вывели капитана 11 отряда из себя. Резко поднявшись и буркнув «Нет ничего», Зараки вышел из кабинета. «Стерва» ещё раз констатировал он. Хоть повода особого и не было, Кенпачи вдруг почувствовал себя так, будто ему на голову вылили ведро отходов. Мысли кружились в голове, настойчивей всего долбилась известная аксиома «все бабы — дуры», истошно солируя, остальные были на подпевках. «Всё, с бабами дела не имею—от них одни проблемы. Больше так унижаться не хочу, натерпелся. Епть, то есть одного раза хватит».
Как бы то ни было, Кенпачи больше не смотрел на женщин, но и с мужчинами не спешил заводить близких знакомств, он искал. Нравились, может, и многие, но нравились как-то отстранённо, чего-то всё время не хватало. Чего?


По прошествии нескольких недель мучительного перебирания в голове готейских мужчин, Зараки нашёл и теперь сидел на крыльце штаб-квартиры своего отряда и предавался грустным размышлениям.
. . . . . . . . . .
Что толку, что каждый пятый теперь предлагал ему стать его уке ( откуда только пронюхали), Зараки понял, что по-настоящему его интересует только один человек. Кенпачи вдруг осознал, что слабаков видно не только во время боя, и теперь ему были противны все те мужчины, которые уже достали его, кто тонкими намёками, кто откровенным флиртом.
А «мелкий урод», как его про себя называл Кенпачи, был, пожалуй, самой недосягаемой кандидатурой и в силу этого подогревал азарт. Хотя Зараки интуитивно чувствовал, что Куроцучи Маюри его тихо ненавидит, он не отчаивался, ведь ещё совсем недавно это было взаимно. Капитан 11 отряда привык вращаться в кругу своих боевых баранов, среди простых эмоций, Куроцучи же по его мнению представлял собой полный заворот мозгов. В капитане 12 с его вечной маской маячила какая-то почти женская тайна, к тому же по сравнению с Кенпачи он действительно выглядел хрупко.
Почему же Зараки решил, что Куроцучи предпочитает мужчин? Ну, во-первых, почти все в Готе были если и не полностью голубыми, то уж точно наполовину. Записать с полной уверенностью в исключительные женолюбы Кенпачи мог только капитана Кьёраку. Во-вторых, так думал тот самый Готей, ибо ни в одном борделе Маюри никто ни разу не видел, да и так рядом, кроме Нэму, женщины замечены не были. В-третьих, немаловажную роль в построении сей гениальной логической цепочки сыграл рассказ капитана 8 отряда. Шунсуй был единственным, с кем капитан 12 пил, и не единожды. Впрочем, с Кьёраку пили все, из спортивного интереса он мог споить кого угодно. История была поведана Зараки несколько месяцев назад во время очередных пьяных посиделок, когда вся остальная компания, состоящая из Укитаке и офицеров 11 отряда, уже отправилась в астрал.
Пили Шунсуй и Маюри весь вечер, выжрали в два рыла пять литров саке. Пьяный Куроцучи был ещё болтливее чем обычно, Кьёраку тоже чувствовал себя как рыба в воде, а посему разговор плавно переходил с одной темы на другую. Поняв, что «слегка» захмелели, капитаны решили проветриться и забрались на крышу. Когда была воздана должная хвала саке, перечислены в соревновательном порядке все его рецепты и открыты около 30 новых созвездий, они решили прогуляться, предварительно захватив большую банку туши и большие кисти. Добравшись по стенам до 10 отряда, Кьёраку и Куроцучи обсудили Хитсугаю, после чего одна из стен была покрыта интеллигентными ругательствами в адрес последнего. Оставшись довольными своим художеством, они направились обратно, уже вполне миролюбиво прибавляя, что всё-таки зря мальца произвели в капитаны, ведь
ведёт себя иногда как шпана малолетняя.


Придя в 8 отряд, капитаны продолжили пить. Всё шло замечательно, пока после 7 литра Кьёраку не решил прокатиться на любимом скакуне и не завёл разговор о представительницах прекрасного пола. То ли Куроцучи понял что это надолго, то ли эта тема его не интересовала, но на вопросы он стал отвечать односложно, или вообще не отвечал, Кьёраку уже не помнил. На свои откровения как его бедного пидманули-пидвели он услышал лишь междометия, да иногда «да ты что», «ужас какой», «вот дрянь». Шунсуй разливался соловьём о райских кущах, о райских птичках, однако, благородно не переходя на личности. Заметив, что тема собеседника несколько напрягает и решив сделать тому приятное, капитан 8 отряда начал расхваливать на все лады лейтенанта 12. Мол «какое прелестное, ладненько скроенное создание вышло из-под ваших гениальных рук » и тд и тп.

Тут уже Маюри словно воды в рот набрал и стал подозрительно на Кьёраку зыркать. «Но уж больно, больно скромна и печальна». Шунсуя понесло, он пожурил «друга», сказав, что это отчасти его вина, нельзя же быть творцу таким собственником и не пора ли отпустить поводок? Мол, девочка уже взрослая и разумная (тихую реплику «я её такой сразу создал, болван» Кьёраку благополучно пропустил мимо ушей). Надо ослабить опёку, или же самому имидж подправить, а то смотреть то многие засматриваются, а подкатить к девушке всерьёз никто не решается. Боятся. Тут Куроцучи взвился и громко пообещал в пространство, что если кто к Нэму хоть близко подойдёт, тот будет им лично накормлен яйцами всмятку. «Вот это чувство собственности!— восхищённо подумал Шунсуй, ибо происхождение яиц сомнений у него не вызвало.
—Нет, ну ты представляешь себе какой собственник!— с лёгкой завистью потом рассказывал Шунсуй Зараки, улыбаясь в сторону.— Я вот, например, так не могу. А может и зря…
Вспоминая этот разговор, капитан 11 отряда сделал для себя сейчас единственно правильный вывод, а именно, что Маюри просто нечего было рассказать и что он всё-таки козёл и садист — так обращаться со своей подчинённой при полном отсутствии на то причин.
Итак, принадлежность Куроцучи к мужеложникам, без сомнения, была установлена, Зараки грустил вовсе не поэтому. Тут опять всплывала старая проблема, — нужен был план, стратегия. Просто прийти к капитану 12 отряда, безапелляционно заявив, что тот, скажем, приглашён на свидание, казалось Зараки глупым, лучше подбираться к нему потихоньку. Капитанского собрания пока не предвиделось, а встретить Куроцучи на улице было почти нереально. Маюри хорошо разбирался в сейрейтейских закоулках, отчего заловить его было очень трудно, Кенпачи же в них почти не ориентировался, зная более-менее лишь 5 направлений.




Нужно было идти в НИИ, придумав качественный предлог. Собственно, в поисках оного Зараки и размышлял, сидя у себя на крыльце. Сначала он пытался растрясти своих бойцов, не нужно ли кому каких полезных прибамбасов, на что все дико косили глазом, отвечая, что от этих психов из исследовательского им ничего не надо. Предлог объявился сам собой в виде нескольких новых членов отряда, которых в присутствии раздражённого капитана тут же скрутило пополам. «Очередные молокососы, ни черта не стоят»— подумал Зараки, не осознавая того, что когда злится, совсем не может контролировать реяцу, а потом его осенило. Он подскочил и, дав на прощание несчастным дружественного пендаля, отправился в 1 отряд. Зараки всегда шёл напролом к намеченной цели, о прямоте действий капитана 11 складывались легенды. Сейчас же Кенпачи сам себя не узнавал, таких манёвров он ещё не совершал никогда, да, Куроцучи Маюри его определённо вдохновлял.
Ячиру Зараки благополучно спихнул на Юмичику и Икакку, пусть повозятся, ему бы она сейчас немного мешала. Ямаджи любил тишину, а из вечного ребёнка энергия била ключом. Капитан не представлял, что подвигло Женскую Ассоциацию Синигами выбрать его лейтенанта в президенты, может это тоже был некий ход конём? «О чём я нахрен думаю»— удивился Зараки. Он и не подозревал, насколько был прав. То, что в президентах ассоциации была маленькая девочка, было очень удобно для остальных её членов. Ответственность за все женские интриги и пакости сваливалась на президента. А какой же с ребёнка спрос? Больше всех доставалось Мужской ассоциации, погрязшей в однополых контактах, но никто не решался даже заикнуться о Ячиру плохо, зная, под чьей она находится опекой. Ячиру несказанно гордилась своей должностью и почитала за обязанность рассказывать «Кен-чану» о каждом собрании. Обычно Кенпачи только делал вид, что слушает, лишь хмыкая в ответ и не вникая, но иногда бывало интересно послушать, чем эти глупые бабы там занимаются. Постоянное ядро ассоциации составляли Мацумото, Котетцу, Нанао, Нему и, как ни странно, Сой-фонг. К примеру, недавно, Мацумото пыталась научить девушек выглядеть более привлекательно и сексуально. Зараки откровенно ржал, представляя себе как безжалостная Сой-фонг, скромные Котетсу-Нему и строгая холодная Нанао пытаются изображать из себя томных девиц. К тому же, для кого они так стараются, ему было искренне непонятно, ну не для Мужской же ассоциации. Ах, от скольких нелепых ситуаций мог бы Кенпачи избавить мужчин Готея, если бы почаще вслушивался в щебетание Ячиру.
Увлёкшись размышлениями, Зараки не заметил, как добрался до штаба 1 отряда. Он хотел просить Генрюсая выписать приказ для директора НИИ о выдаче ему, капитану 11, какой-нибудь дополнительной хреновины, пожирающей реяцу. Кенпачи подозревал, что если попросить Куроцучи лично, то тот скорее всего откажет, а с волшебным приказом всё было наверняка. «Послать самого Яму не сможет», — довольно думал Зараки. Уже давно было известно, что Маюри к капитанскому креслу относится равнодушно, делами отряда занимается постольку, поскольку, пропадая в своём институте, однако приказы главнокомандующего выполняет незамедлительно. «Так что никуда не денется».
«Старый хрен» даже забыл сделать вид, что спит, услышав просьбу Зараки, и очень удивился. Потом довольно пощурился, укоризненно потряс бородой, мол, давно бы так, а то в прошлый раз кочевряжился как ребёнок малый. Приказ был тут же составлен, подписан и выдан счастливому Кенпачи. Последний не долго думая полетел в НИИ, уже предвкушая встречу с объектом своей внезапной симпатии. И чего это его потянуло на противоположности? Зараки мечтал как снимет (или сдерёт) с Маюри маску, а потом… О том, что будет потом капитан предпочитал не думать, решив, что если Куротсучи ответит ему взаимностью, то всё разрешится само собой. Единственное, что сейчас его волновало, — это как выглядит Маюри. «А вдруг там крокодил какой-нибудь? Не зря же так вырядился». Он от многих женщины слышал— «мужчина должен быть чуть красивее обезьяны», однако считал, что всё это херня на постном масле. Лично он очень редко видел обезьян, осчастливленных чьим-то вниманием.

В 12 отряде Зараки был только один раз, когда забирал свою повязку, поэтому даже не представлял, где тот находится. Кенпачи стал спрашивать дорогу у попадающихся на пути синигами, но все показывали разное направление с разным количеством поворотов. У Зараки уже начинала трещать башка, когда он вылетел прямиком к зданию Мужской Ассоциации Синигами. Капитан решил зайти и поспрашивать там, а может, если удастся, ещё и пропустить рюмочку саке.
Главным в МАС был лейтенант 7 отряда Иба Тацугиемон, и он должен был знать дорогу в НИИ. У Ибы на Куроцучи имелся огромный зуб, — уже в который раз директору НИИ удавалось обокрасть МАС, причём нагло и в открытую. Обычно это происходило на собраниях по распределению годового бюджета. Куроцучи приходил и просил денег на очередной эксперимент, при этом нагло пялился на Ибу, а в последнее время начал ещё и подмигивать ему по-товарищески. В последний раз Иба вообще не поверил своим глазам, потому что Маюри заговорщически перемигнулся с Кучики. К огорчению лейтенанта регулярно общим голосование решалось пустить деньги МАС на опыты.
Всё это Кенпачи знал со слов Асегавы Юмичики, который входил в сей мужской коллектив. Зараки не было дела до междоусобных дрязг Готея, тем более не хотелось выслушивать жалобы Ибы, но сейчас просто необходимо было туда наведаться. Кенпачи вошёл в здание ассоциации, прошёл через пустующую приёмную в коридор. В воздухе витал аромат. «Духи? Женские? Епть, я конечно всё понимаю, но не до такой же степени»— подумал Зараки, сам себя он считал вполне терпимым человеком. Одни из сёдзи оказались приоткрыты, и Кенпачи вошёл без стука. В комнате сидел лейтенант 3 отряда Кира Изуру и, положив одну руку на стеклянный столик, красил ногти розовым лаком. Увидев в проёме зверское лицо капитана 11 отряда, Кира пискнул и выронил кисточку.
—Иба где?— прохрипел Зараки.
—А его сейчас нет, я здесь совершенно один.
«И этот мудила туда же»— Кенпачи уловил кокетливую интонацию.
—Ну раз ты здесь совершенно один, — пророкотал Зараки, нависая над несчастным Кирой,— то для тебя же будет лучше, если ты знаешь дорогу в 12.
Лейтенант 3 отряда тут же заверил его, что, конечно, знает, объяснил, на руках показал, карту в дорогу дал, предварительно наметив маршрут. Довольный Зараки отправился дальше и через 20 минут уже подходил к зданию института.
Если на территории 12 отряда ему и попадались нормальные люди, то в самом НИИ таких явно не держали. На вахте никого не было, впрочем, входной двери не было тоже, и первые несколько коридоров капитан вообще никого не встретил. Наконец на одной из развилок на него налетела полненькая девчонка, несущаяся куда-то с кучей склянок. Зараки не долго думая поймал незнакомку за шиворот.
—Где ваш капитан, мне нужно его видеть.
—Капитан сейчас занят, ему ни до кого!— бойко отчеканила малявка и хотела было рвануть дальше, но Кенпачи её притормозил.
—Слушай, деточка, у меня приказ для него от главнокомандующего, ты же понимаешь, что это значит?
Девка, казалось, задумалась.
—Это, я могу вас провести в приёмную, и вы там подождёте, пока они закончат. У них сейчас важный эксперимент, внезапному гостю никто не обрадуется.— Девчонка заискивающе смотрела снизу вверх.
—У меня важное дело. Не собираюсь я ждать. К тому же я слышал, что эти опыты могут несколько суток длиться.
Рин понял, что попал. Приведя такого настырного посетителя сейчас, он точно получит по шее. Директор его, конечно, не убьёт, но наказание придумает если и не омерзительное, то, как минимум очень неприятное. С другой стороны, Рин чувствовал, что если откажется, то получит по шее здесь и сейчас. «Ладно, последняя попытка».
—Меня же накажут! Жестоко! Неужели вам не жалко несчастного подневольного человека?— заскулил Рин жалостливо. Посмотрев на лицо посетителя понял, что не жалко. — Слушайте-ка, уважаемый , а не найти ли вам себе другую жертву?—Тихо пропел он и вдарил ногой собеседнику в пах.
Очнулся Рин на полу, посмотрел по сторонам и увидел сидящего рядом на корточках Зараки. Коробка с реактивами стояла на полу, целая!
— Слышь ты, фокусница, заканчивай уже самодеятельность и веди меня в лабораторию.
—Вообще то, я парень.— Рин встал, отряхиваясь.
—Ха, знал бы раньше, вдарил бы в глаз.
—Ладно, видно ничего не поделаешь.— Оказавшийся парнем вздохнул и зашагал по коридору. Кенпачи последовал за ним, и вскоре убедился, что без посторонней помощи заблудился бы здесь после пятого поворота. Шли они уже минуы 3, плутая по коридорам таким же запутанным, как и улицы Сейрейтея. Зараки всё время оглядывался по сторонам и всё больше удивлялся. Мало того, что здание имело крайне нерациональную структуру, так ещё в коридорах пахло какой-то мерзостью, временами откуда-нибудь раздавались крики или вообще нечленораздельные звуки нечеловеческого происхождения. Они явно приближались к главным помещениям,— на пути стали попадаться люди, среди которых Зараки не увидел ни одного нормального. «Дерьмо— работёнка»— успел он подумать, прежде чем споткнулся об впереди идущего мальчишку.
—Ну всё, пришли, — упавшим голосом констатировал Рин. Оставалось только подойти к двери и дёрнуть за ручку, но тут она сама распахнулась, и из неё вылетел растрёпанный парень с ошалелыми глазами. Вроде бы симпатичное лицо, если бы не две пары рожек прямо на лбу. «Хе, да вы тут все как на подбор»— хмыкнул Зараки.
Рин, вжав голову в плечи, пошёл первым, взяв с Кенпачи обещание, что тот подождёт, пока он выйдет, а уж потом войдёт сам. Ждать пришлось недолго, вскоре Рин вылетел обратно, вид у него был сконфуженный.
Зараки вошёл и оказался в небольшой комнате, заставленной какими-то приборами. Слева была дверь в другую комнату, где что-то шипело, бухало и постукивало, создавая раздражающий для непривыкших шум. Но всё это перекрывал рёв, кто-то ревел страстно и с надрывом. Зараки решился и высунулся немного в приоткрытую дверь. Посредине комнаты стоял операционный стол, бесконечные полки с различными приборами и склянками возвышались вдоль стен. По одну сторону стола стоял Куроцучи, впившийся пальцами в своё хаори и явно злой, по другую Нэму. Источником шума оказался парнишка синигами, вцепившийся мёртвой хваткой в одну из полок. Прихода капитана 11 отряда никто даже не подумал заметить.
— Прекрати пожалуйста истерику, раздевайся и ложись, — голос Маюри был елейно медовым, что впрочем не сулило собеседнику ничего хорошего,— я ведь уже много раз повторял, что ничего страшного не произойдёт, больно не будет, почти,— тихо добавил капитан,— только измерю общие показатели реяцу и всё.
Ответом ему было только неразумное всхлипывание.
—Нет, всё это невозможно,— тихо причитал Куроцучи, обращаясь в пространство.— Боже мой, ну почему у меня так связаны руки? Слушай, ты, если сейчас же не прекратишь реветь и не сделаешь как я сказал, то тебя силой заставят!— Голос Маюри поднялся до почти истерически высоких ноток.— Вот же чёрт, ну кто мог знать, что человек с такими интересными способностями окажется таким слюнтяем!
Способности юного синигами Куроцучи углядел во время одной из своих прогулок «по стенам» 13 отряда. Ватанабэ Каору хвастался перед изрядно помятыми на тренировках товарищами сгустками энергии, которые выдыхал изо рта наподобие колечек табачного дыма. Он явно позировал, хвастая этим способом.. По мнению Маюри это выглядело пошло, но действовало: сизый дымок обволакивал повреждённые участки, отлично справляясь с порезами, ушибами и небольшими ранами. Учёный потерял покой,— это было интересно, наверняка кровь у парня была тоже необычная, да и на занпакто стоило взглянуть. Он тут же полетел к Генрюсаю, в полномочиях он был ограничен, любое исследование нужно было утвердить, тем более исследование над членом Готея.
Главнокомандующий, естественно, ответил отказом, но Куроцучи был не из тех, кто так просто идёт на попятную. Он отлично знал множество способов убеждения людей в своей правоте, и не мытьём, так катаньем решил своего добиться. На протяжении двух месяцев в свободное время он ходил бить челом в 1 отряд, уговаривал, требовал, повышая голос, иногда в сердцах топал ногой, но, обладая неким чутьём, всегда чувствовал, когда терпение Ямы подходило к опасной черте, и неизменно вовремя смывался. Куроцучи и сам понимал, что единственная причина, по которой его ещё не пустили на растопку, это полезность его исследований для Общества Душ. С другой стороны, приходя в первый отряд так часто, он не нарушал ни одно правило, так что с формальной стороны он был чист, к тому же самому Маюри казалось, что иногда Ямаджи даже радуется его приходу, как дети радуются бесплатным развлечениям. Если Ямамото будучи не в настроении узнавал о его приходе заранее, то сразу делал вид, что спит. Тогда Куроцучи у входа встречал Сасакибэ, говорил, что Генрюсай отдыхает, на что хитрый Маюри говорил, что тихонечко подождёт, пока тот проснётся, садился невдалеке и начинал вздыхать. Под конец второго месяца Ямамото сдался, разрешив изучить способности Ватанабэ при условии, что эксперименты будут безопасными, безболезненными, без членовредительства, и что мальчик вернётся в отряд не позднее чем через две недели в здравом уме и трезвой памяти.
Несчастный Каору об этом не знал до самого последнего момента, ибо обращаться с адскими бабочками совсем не умел. Он ломал голову, с чего вдруг его внезапно вызвали в НИИ. По дороге он вспоминал все страшные рассказы про тамошних учёных, оказавшись, наконец, в кабинете директора и выслушав кучу заверений в полной безопасности и безболезненности, закатил истерику, потому что решил, что теперь его, по меньшей мере, четвертуют.
—А если ему успокоительное вколоть, Маюри-сама?— голос Нэму как всегда был уважительным.
—Глупая, как он сможет показать свои способности, если будет в состоянии овоща? Так, короче, я это выносить больше не могу, успокой его, я скоро вернусь.— И Куроцучи направился к одной из дверей, ведущих из лаборатории.
—Как же мне это сделать, Маюри-сама?
—Придумай что-нибудь,— сама махнул рукой с таким видом, будто ничего проще, чем успокоить разбушевавшегося истерика, на свете не было,— и не забывай, что мои приказы не обсуждаются.
Зараки поглядывал из-за приоткрытой двери и тихо ржал, ему самому стало интересно, чем же всё это закончится. Нэму несколько минут в нерешительности стояла посреди комнаты, сцепив руки на животе и не зная, что предпринять, выглядела она при этом очень трогательно. Наконец, подошла к Ватанабэ, ничего не сказала, просто провела рукой по его голове. Пацан как будто только этого и ждал, он ринулся к лейтенанту и тут же к ней прилип.
—Нэму-сан, отпустите меня, пожалуйста-а-а-а!— загундосил он надрывно.
Девушка гладила Каору по голове и тихим нежным голосом уверяла его, что всё будет хорошо, что больно не будет и не надо так бояться. Парень продолжал тихо всхлипывать прямо в вырез её косодэ, который от этого уже заметно расширился. Ватанабэ был на полголовы ниже Нэму, и его руки приходились гораздо ниже её талии. Девушка опасливо оглянулась на дверь, за которой скрался Маюри. Увидев, что грудь её вся в слюнях, а косодэ измято, она попыталась отодрать от себя нервного синигами, но всё было бесполезно, малец вцепился в неё как тропический клещ. В довершение всего, поскользнувшись на какой-то гадости, Нэму шлёпнулась на пол, а пацан с глухим стуком упал на неё. Картина была та ещё, Зараки радовался, поймал себя на мысли, что и сам сейчас не прочь оказаться на месте мальчишки. Нэму барахталась, уже ногой пытаясь сбросить с себя груз, Каору уже не ревел, а только тихо приговаривал: «Нэму-сан, вы такая хорошая, добрая, такая красивая». Идиллия длилась не долго.
—Как ты посмел, ублюдок?!— в лабораторию вихрем влетело нечто чёрно-белое. Кенпачи успел увидеть перекошенную маску Куроцучи, который, явно не собираясь разбираться в ситуации, ударом ноги отправил Каору в противоположный конец комнаты, где тот свалился кучей и затих. Капитан в силу циничности своей натуры, очевидно, не смог оценить трогательность момента. Нему бала взята за горло и приперта к стене. Слова «ах ты шлюха» были самыми невинными среди ей адресованных. Капитан ругался без перебоя, изощрённо и с воображением, умудряясь при этом не использовать ни одного мата. Зараки довольно ухмылялся, узнавая родные руконгайские конструкции. Однако Кенпачи устал ждать, да и Нему, которая уже начала сползать по стене, было жалко.
—Слушай, Куроцучи, у тебя всегда принято на посетителей внимания не обращать?— Зараки выступил из-за двери и буквально её собой закрыл.
—День нынче суматошный,— вперился в него удивлённо Маюри, пытаясь понять, как же он не заметил такого посетителя. Нэму он отпустил, и она тут же осела на пол, держась за горло и кашляя.
—Иди проверь, что с этим придурком.
Нэму встала, подошла к Ватанабэ, осмотрела.
—Он в обмороке, Маюри-сама, а так вроде бы в порядке.
—Пошла прочь, его с собой прихвати.
Зараки был рад, что они остались наедине,— говорить теперь можно было свободнее. Хоть Нэму и казалась с виду не в меру флегматичной, неизвестно, что творилось у неё внутри. Мало ли что она могла подумать. Почему-то Кенпачи хотелось, чтобы их с Маюри разговор никто не слышал.
Куроцучи уже выпустил пар и теперь выглядел вполне спокойным, хотя не смог скрыть досаду по поводу появления капитана 11 отряда.
—Какого…то есть что… вам угодно Зараки…ммм..тайчо?— Маюри делал над собой видимые усилия.
«Нужно постараться быть вежливым, спокойным,— думал Кенпачи,— даже если начнёт хамить.» Хотя вряд ли, во всех их разговорах, которые Зараки мог припомнить, первым всегда начинал грубить именно он. Но Куроцучи тоже очень легко выходит из себя, в чём Кенпачи убедился сегодня, хотя тщательно старается это скрыть.
—Хочу попросить тебя об одной услуге,— осклабился Зараки.
Довольную улыбку Маюри во все зубы маска только подчеркнула.
—В личном порядке?— спросил он, хищно поглядывая на Зараки.
Раньше Кенпачи всегда было неуютно, когда он чувствовал на себе плотоядный взгляд жёлтых глаз, но теперь такая заинтересованность была ему на руку.
—Тогда я попрошу об ответной услуге.— Куроцучи приблизился к Зараки и потянулся к его лицу, но потом, спохватившись, отдёрнул руку.— Можете её снять?
Капитан 11 отряда сначала даже не понял, о чём речь, а когда понял, то даже немного разочаровался. Он то думал, что сейчас Маюри, который, к слову сказать, успел мгновенно вписаться в роль дарующего милость, потребует от него нечто непотребное, что послужит основанием. Основанием для чего? Для утверждения Зараки на позициях завоевателя или для драки? Он и сам толком не понимал, чего хочет больше. Тихо скрипя зубами, капитан снял с глаза повязку, а так как был раздражён, то контроль реяцу ослаб ещё больше и склянки вместе со стеллажами начали ритмично подпрыгивать.
—Ладно, хватит, хватит, надевай обратно!— замахал на Кенпачи руками учёный, начиная опасаться за всё стеклянное, что находилось в лаборатории.— Я так давно мечтаю провести исследования над твоей реяцу!—Маюри смотрел на Кенпачи как сирота на дорогую игрушку.
Исследования? Нет, это было уже слишком!
—Вообще то у меня есть приказ от Ямы.
Зараки не хотел использовать этот козырь до последнего, но теперь даже немного позлорадствовал, заметив как Куроцучи поник.
—Приказ? А почему было не сказать мне об этом с самого начала?— голос Маюри стал подозрительным и едким, он был довольно мнителен.
—Я надеялся на твоё дружеское расположение ко мне,— Зараки уже откровенно скалился. Куроцучи начинал закипать. Мало того что эта сволочь стоит у него в лаборатории с таким видом, будто это его дом, так ещё и издевается, ублюдок. Маюри рывком выхватил у Кенпачи из рук приказ и стал сосредоточенно его читать, особенно тщательно разглядывая подпись и печать Ямамото.
—А с чего это вдруг тебе понадобилась помощь техотдела?— у Куроцучи уже вполне получалось по дружески улыбаться.— В прошлый раз тебя еле заставили одну эту повязку надеть. Что, резко мировоззрение изменилось? Надоело, что простых смертных при твоём появлении к земле гнёт?
Вопрос был вполне резонным.
—Да нет, моё мнение при мне осталось, просто из-за выброса своей реяцу я чужую не чувствую, и вот это для меня действительно помеха.
Куроцучи только хмыкнул в ответ.
—Да, кстати, я могу позволить тебе поизучать меня немного, если ты выполнишь одну мою просьбу.
—Какую?
—Маску снимешь?
Глаза Маюри расширились, Кенпачи удалось удивить его, ненадолго.
—Уверяю, там нет ничего необычного.
—Для тебя то конечно, но всем интересно, и мне в том числе.
—Я подумаю,— по сравнению с тем, что он ожидал, эта просьба показалась Куроцучи вполне невинной.
— Когда мне прийти за этой ху…
—Пожалуйста попочтительнее. Послезавтра.
—Так быстро сделаешь?
—Для друга дорогого ничего не жалко.

Кенпачи в дверях обернулся, маска улыбалась ему вслед. Зараки ушёл вполне довольный, веря, что это была первая победа.

@темы: Not, Капитан Зараки Кенпачи, Блич, Яой